Министр Андрей Злоказов: «Мы не должны отдавать сирот кому попало»

Изъятие приемных детей из семьи Юлии Савиновских в Екатеринбурге – конфликт года, в который оказались вовлечены политики, общественники и чиновники. Как дети живут сегодня в реабилитационном центре, есть ли у женщины шанс их вернуть и сколько зарабатывают приемные родители – в эксклюзивном интервью ЕАН министра социальной политики Свердловской области Андрея Злоказова.

- История с изъятием в Екатеринбурге двух детей из приемной семьи Юлии Савиновских - один из самых громких скандалов последнего года. Позиция родителей известна: власть грубо попрала их права и права детей, забрала маленьких детей из семьи. Голос власти в этом конфликте был почти не слышен. Почему?

- Власть не молчит. Мы комментировали ситуацию, возможно, скупо, но нельзя сказать, что мы молчали. Наша сдержанность – не от нежелания общаться. Это вопрос юридических возможностей. В любой конфликтной ситуации, не только с Савиновских, затрагиваются семейные отношения, интересы детей, вопросы здоровья. Это все – личная информация, которая охраняется законом. Закон – на страже персональных данных.

Да, носитель этих данных может себе позволить раскрывать информацию о себе, а государство - не может.

- Насколько я понимаю, детей у Юлии и ее мужа забрали потому, что решили: женщина готовится к операции по смене пола…

- Я обладаю серьезным объемом информации по этой истории, но разглашать ее не могу. У меня нет персонального документа с подписью Юлии Савиновских о том, что она дает согласие министру социальной политики Андрею Злоказову на разглашение ее персональных данных.

Увы, в таких ситуациях представитель госвласти всегда выглядит оправдывающейся стороной.

 Савиновских - об интервью Собчак: «Не было заявлений о том, что я трансгендер, был плохой монтаж»

 

- И как с этим бороться?

- Не думаю, что с этим нужно бороться. Общество меняется, зреет, все становятся более юридически грамотными. Чем больше публичных дискуссий и обсуждений – тем лучше.

Хочу подчеркнуть два момента. Во-первых, история Савиновских – это не история изъятия из семьи кровных детей. Во-вторых, органы опеки, министерство социальной политики, которое я возглавляю, не монополист в принятии такого рода решений. В каждом из таких случаев создается специальная комиссия, работают члены Общественной палаты, НКО. Опека – лишь один из участников таких комиссий. И неправоты в действиях опеки установлено не было.

Версия Савиновских и ее мужа о том, что вот в выходной день пришли люди из опеки и без всяких причин забрали детей, – несостоятельна. Правоту опеки в итоге подтвердила и прокуратура, и суды двух инстанций.

- Пусть дети не родные. Но изымать их у родителей, пусть и приемных, – это нормально?

- Наша позиция: изъятие детей - это крайняя форма. Мы целиком и полностью ориентированы на семейное воспитание: опека, приемная семья, усыновление. Изъятие – только когда есть угроза здоровью или жизни детей.

- После всего, что было сказано и сделано, - у вас есть конфликт с Савиновских?

- Нет. Есть непонимание. Помните, она стояла перед министерством с пикетом «Два месяца не могу попасть на прием к министру?» Я потом в диалоге с ней и ее адвокатом сказал: «Зачем вы лукавите»? Вот эта пачка – ее обращения (показывает внушительную стопку бумаг – прим. ЕАН). Ни в одном обращении нет просьбы о личной встрече со мной. Она ни разу не просила о ней. Причем до этого она дважды встречалась с моим замом.

Я готов принять любого. Если бы она сказала: «Меня не устраивают замы, хочу встречаться только с министром», – да ради бога. Когда был пикет – я бы сам вышел и пригласил ее. Но в тот день я был на больничном. Хотя мои коллеги ее, разумеется, приняли, встреча продолжалась больше часа.

- А в итоге вы с Савиновских так и не встречались?

- Встречались, вместе с омбудсменом Татьяной Мерзляковой, кстати. Я и тогда подтвердил: если нужен контакт именно со мной – никаких проблем нет, я готов. Хотя все проверки законности действий Орджоникидзевской опеки министерство провело, нарушений с точки зрения закона там нет.

- Официально: в чем причина изъятия детей?

- Савиновских Ю.В. освобождена от исполнения обязанностей приемного родителя несовершеннолетних подопечных в соответствии с ч. 4 ст. 29 федерального закона от 24 апреля 2008 года № 48 «Об опеке и попечительстве» ‒ в связи с возникновением противоречий между интересами подопечного и интересами опекуна.

«Однополые браки в России запрещены»: суд объяснил, почему забрал детей у Савиновских

- А интересы детей кто в данном случае определяет? Раскройте весь механизм этих отношений.

- Интересы детей определяет государство в лице опеки. Еще раз, так как это важно: это - не их родные дети, это приемная семья. Это договор, который заключается между органами власти и семьей. Он регламентирует весь процесс проживания детей. Семья, кстати, получает меры финансовой поддержки, весьма солидные. Это и выплата вознаграждения за их работу, и выплата за содержание детей.

Любая семья, которая принимает ребенка, должна понимать: этот договор – не вечный, если он не соблюдается семьей – будет расторгнут.

- То есть если государству кажется, что что-то пошло не так…

- Почему кажется? Все регламентировано, есть четкий график проверок. Пять проверок в течение первого года и потом по одной в год. За этим, кстати, очень пристально смотрит прокуратура. И за количеством проверок, и за их качеством. Не носят ли они, не дай бог, формальный характер.

И это не только проверки, когда сотрудники опеки приходят к таким детям домой.

Да, мы смотрим за контентом, за жизнью семьи и детей.

- Тема возможной смены Юлией Савиновских пола – это оттуда?

- Если честно, я не знаю, что еще добавить по этой истории. Есть судебные решения, уже дважды доказавшие правомерность изъятия детей. Она их обжаловала в облсуде. Будем продолжать. Но договор с семьей расторгнут по инициативе опеки судом.

- Где дети сейчас?

- В Екатеринбурге, в реабилитационном центре Орджоникидзевского района. Мы за ними внимательно следим, тем более – после такого резонанса. Задача по дополнительному усиленному контролю мной поставлена.

Да, у детей есть проблемы со здоровьем. Но они вполне комфортно себя чувствуют. Начали сами одеваться, оба посещают детсад. Когда они к нам поступили, он не умели слушать сказки, не умели себя подать среди сверстников. Но тут я совершенно не связываю это как-то с пребыванием в семье. Возможно, это просто взросление.

Еще раз скажу: наша позиция – ребенок должен жить в семье. И мы будем всячески содействовать, чтобы и эти дети воспитывались в семье.

- А у Юлии есть шанс вернуть их себе? Что-то еще можно переиграть, пересмотреть?

- Что значит вернуть?

- Савиновских возьмет и, грубо говоря, исправится. В чем там ее подозревали… И государство скажет: «Вот молодец! Отдаем тебе детишек обратно, но больше так не делай».

В любом случае оно будет приниматься в контексте того времени, когда она обратится. Если сегодня – то скорее нет.

Суды высказали свою позицию, мы ее исполняем. Теоретически она, конечно, может все продолжать обжаловать, и если суд примет решение в ее пользу – будем исполнять решение суда.

- Изъятие детей из приемной семьи – это разовая история? Органы опеки всегда правы?

- Помимо ведомственного контроля и контроля надзорных органов за деятельностью органов опеки и попечительства также осуществляется общественный контроль. Так, в 2017 году в целях реализации поручения президента России Владимира Путина «О проведении всестороннего анализа практики изъятия несовершеннолетних из семьи с точки зрения избыточно применяемых мер или неправомерного вмешательства в семью со стороны государства» при уполномоченном по правам ребенка в Свердловской области с января 2017 года создана межведомственная рабочая группа по рассмотрению конфликтов с изъятием ребенка из семьи. В состав указанной группы вошли представители исполнительных органов государственной власти Свердловской области, правоохранительных органов, а также эксперты Общественной палаты Свердловской области, общественных и иных организаций Свердловской области.

На данный момент они рассмотрели уже 4 случая изъятия детей. Во всех рассмотренных случаях органы опеки правы.

- Система передачи сирот в семьи в России идеальна?

- На самом деле она ведь постоянно меняется, и меняется существенно. Особенно начиная с 2012 года. Раньше, к примеру, был курс на общее упрощение процедур и требований. Отменили норму по минимальной жилплощади, в целом по обеспеченности приемной семьи. Пакет обязательных документов сокращался.

Но с другой стороны - кому попало отдавать детей тоже нельзя. Вот у нас пока нет обязанности психологического тестирования будущих родителей. А лично я - за обязательное тестирование и за обязательное прохождение школы приемных родителей, даже если в семью ребенка берут родственники.

Кстати, в этом плане нет монополии государства, правом проведения тестирования, а также подготовкой в школах приемных родителей у нас обладают и НКО, в которых есть сильные психологи и педагоги.

- Спрос и предложение на усыновление – каковы они в Свердловской области?

- Я хоть и экономист по базовому образованию, но к детям эти термины, мне кажется, не применимы. По последним данным, в нашем банке данных детей-сирот - 2002 ребенка, кандидатов на статус приемных родителей больше, 2521 человек.

- А в динамике? Раньше такая же тенденция была?

- Нет! В 2011 году детей, которых можно было бы передать в семьи, было 5154 человека, сейчас – 2002. Как видите, огромная разница.

Ежегодно в Школах приемных родителей проходит подготовку порядка 2500 граждан, из которых не менее 40% граждан принимают детей на воспитание в семью.

В 2017 году во все виды семейного устройства были переданы 2118 детей. 1013 - это опека. 923 – приемная семья. 182 – усыновление.

- Почему желающих усыновить ребенка так мало?

- Усыновление – это сложно. У усыновленного ребенка появляются все права ребенка кровного, в том числе – наследование. Такой ребенок приравнен к биологическому, и готовы к этому пока не все.

Поэтому большинство детей в семьях – это опека и приемные семьи. И потом, позже, часть взрослых решают – «все, усыновляем». Хотя зачастую все остается на стадии приемной семьи. Там все-таки есть и дополнительные меры материальной поддержки.

- Каких детей чаще хотят видеть в таких семьях? За кем выстраиваются в очереди?

-  Чаще всего ищут малыша до 2 лет. Без серьезных заболеваний, братьев и сестер. Когда такой ребенок появляется - желающих сразу много. И в семьи такие детки уходят очень быстро.

Конечно, все хотят видеть в своей семье здоровых малышей, но таких немного. В основном у нас в региональном банке данных дети старше 10 лет, братья и сестры, которых можно устраивать в семью только совместно. Дети с инвалидностью. Но по всем случаям, даже самым тяжелым, мы ведем работу.

Даже из интерната на Ляпустина, где детки очень тяжелые, имеющие заболевания по ментальному профилю, в прошлом году в семьи передано 10 человек.

- Иностранцы активно заявляются на наших детей? В какие страны уезжают маленькие свердловчане?

По нашим детям – это преимущественно Испания.

- Такое резкое сокращение иностранных усыновителей – это вопрос политический?

- Мы никак не препятствуем иностранцам и не выстраиваем каких-то дополнительных барьеров. Но иностранное усыновление возможно только после очень большого числа просмотров детей россиянами. Все случаи отъезда за рубеж – это следствие отсутствия интереса со стороны наших сограждан, как правило - из-за какого-либо действительно серьезного заболевания ребенка.

Мое личное желание – вообще видеть в этой графе «0». Ведь ребенок родился в России, значит должен воспитываться в своей стране. И если нам свои дети не нужны – это уже диагноз всему нашему обществу.