23 февраля в России празднуется День защитника Отчества. Дата 23 февраля была отмечена праздничной в 1922 году, тогда этот день был назван Днем Красной армии. С 1949 до 1993 года праздник назывался «День Советской Армии и Военно-Морского флота», а Днем защитника Отечества он стал в 1995 году.
В преддверии праздника уральские VIP’ы вспоминают годы службы и делятся с нашими читателями историями из армейской жизни.
Виктор Контеев, вице-мэр Екатеринбурга:
Я служил уже после института, в «королевских войсках» - в строительных. Служба проходила на Алтае. За это время мы построили завод железобетонных изделий, дворец культуры. Служилось по-всякому: на «губе» часто сидел, так как не сходились характерами с сослуживцами, а они были разными – от выпускников вузов до бывших заключенных. Много было восточных солдат: один – молчит, два – тихонько между собой разговаривают, а пятеро – это уже неуправляемая толпа, с которыми один невинный взгляд или слово, в силу того, что мы не знаем их менталитета и привычек, приводит к конфликтам.
В преддверии праздника уральские VIP’ы вспоминают годы службы и делятся с нашими читателями историями из армейской жизни.
Виктор Контеев, вице-мэр Екатеринбурга:
Я служил уже после института, в «королевских войсках» - в строительных. Служба проходила на Алтае. За это время мы построили завод железобетонных изделий, дворец культуры. Служилось по-всякому: на «губе» часто сидел, так как не сходились характерами с сослуживцами, а они были разными – от выпускников вузов до бывших заключенных. Много было восточных солдат: один – молчит, два – тихонько между собой разговаривают, а пятеро – это уже неуправляемая толпа, с которыми один невинный взгляд или слово, в силу того, что мы не знаем их менталитета и привычек, приводит к конфликтам.
Виктор Шептий, депутат ППЗС:
На окраине Грозного есть поселок Старая Сунжа. Люди там живут отчаянные. Там даже в советские времена государственной власти, можно считать, не было. У них своя власть, местное самоуправление, отряд самообороны. И в каждом доме хорошо спрятанное оружие. Проверено: знаменитый Сунженский отряд самообороны собирается за одну-две минуты. Первый, кто увидел чужака, начинает стрелять в воздух короткими очередями. И бойцы с оружием немедленно стягиваются на перекрестки, перекрывают всё движение по посёлку. К нам поступила как-то информация, что в Старой Сунже огромный «схрон» с оружием сосредоточен в заброшенном доме. Мы решили действовать нагло. Быстро прийти, сделать свое дело и уйти. Операцию планировали мы с начальником отдела Александром Артеменко, решили, что пойдем в поселок малыми силами, без обычного в таких случаях оцепления из состава Внутренних Войск. А выбираться будем не в сторону Грозного, откуда пришли, и где нас наверняка ждала бы засада, а в противоположную — в поле. Быстренько оцепили местность, зашли в дом, где должен быть тайник, а вот найти его никак не можем! Осмотрели подвал, нашли там комнату, которая готовилась для содержания пленных. Нет тайника. И тут я обратил внимание, что если смотреть снаружи, то окно — посередине стены, а если смотреть изнутри комнаты, то нет. Так обнаружили, что внутри комнаты есть вторая стена. И промежуток между стенами доверху заполнен оружием, боеприпасами, кассетами для видеокамер, ваххабитской литературой на арабском языке. Стали вынимать «клад»: снайперская винтовка, гранатомет, четыре пулемета, четыре автомата, более 40 тысяч патронов, выстрелов для гранатометов 40 штук, и т.д. Ну и «ноги в руки». До нас потом дошли сведения, что боевики такой дерзости от нас не ожидали, но засаду выставить успели. Так военная хитрость помогла нам остаться живыми и при этом выполнить боевую задачу (из книги «Судьба и Родина едины»).
Юрий Каплунов, член Союза писателей России:
Я служил в авиации, и поскольку было это еще в Советской Армии, застал летчиков, которые воевали. Однажды, пока на вылет команды не было, зашел в курилку, где были повоевавшие уже летчики, и командир эскадрильи описывал один из боев. Он рассказал, что однажды летел, и ему на встречу шли три вражеских «Мессера». «…мне ничего не оставалось делать, и я включил заднюю передачу», - подытожил свой рассказ командир.
Калугин Анатолий Александрович, глава города Качканара:
Я служил в составе группы советских войск в ГДР с 1968 по 1970 годы. Сокращенно это называлось ГСВГ, был старшим сержантом в инженерно-технических войсках. Во время моей службы в городе Магдебурге на Эльбе проходили учения. Через мой пост пыталась проехать иностранная дипломатическая машина с флажками, какой страны не помню. Я решил задержать автомобиль, так как на учения не должны проникать какие-либо машины. Объяснял это дипломатическим языком, меня не поняли. Поэтому демонстративно пришлось достать магазин, приставить его к автомату. Я знал, что там патронов нет, так как на учения их не выдавали. Для достоверности снял автомат с предохранителя. Такой язык подействовал лучше, чем дипломатический. Машина уехала, а я стоял и переживал: правильно ли повел себя с дипломатами иностранного государства. Вечером приехали отцы-командиры и похвалили меня за отличную службу. В награду мне дали десятидневный отпуск на Родину, хотя до конца службы оставалось около двух месяцев.
Владимир Мишарин, председатель Свердловского отделения Союза театральных деятелей России:
Я служил в 1985-87 годах, и у меня, как бы это не показалось странным, остались исключительно благоприятные воспоминания о службе. Я считаю, что мне повезло: первые полгода я служил в учебной части – армии, скажем так, идеального представления. Это был единый призыв студентов-первокурсников, и мы попали в образцово-показательные условия. У меня было правило – никогда не оказываться в конце, любой ценой держаться в первой части колонны и идти за лидером.
Вторая часть службы для меня была более интересна и менее сурова. Я попал в группу советских войск в Германии, занимался политработой – был в активе замполита полка. Туда ездили выступать очень популярные артисты, а одной из моих обязанностей была организация работы клуба части – очага культуры для семей офицеров. Я тогда посмотрел в клубе множество фильмов, готовил концерты Нани Брегвадзе, Винокура...
Хорошо запомнилась такая сентиментальная история. У нас жил попугай. Это может показаться странным – ведь в армии все строго, по уставу. Тем не менее, у нас жил попугай Петруша. Я его часто кормил, и он явно меня любил. И он никогда не улетал, хотя окно было всегда открыто. Он любил сидеть на плече, мы его пытались учить разговаривать… И вот наступает заветный май – время увольнения. Мы с моим приятелем были в первой команде увольняемых в порядке поощрения за успехи в боевой и политической подготовке. Уже собрали чемоданы, попрощались со всеми и пошли на построение к штабу. А там вдруг дают отбой – построение откладывается на час. Конечно, возвращаемся в наше расположение… И представляете – попугай улетел. Никогда не улетал, никогда! Я человек вообще сентиментальный, а тогда это было для меня настолько трогательным моментом: надо же – попугай за нами улетел. Первое время мы переписывались с ребятами, которые еще остались, спрашивали, что с ним. Конечно, попугаи не возвращаются…
Игорь Баринов, депутат Государственной Думы РФ:
Еще в школе, собираясь стать военным, мысленно я представлял себя только десантником. Ведь это же понятно: ВДВ - элита нашей армии, и всякому хочется быть лучшим. Свою роль сыграл и пример дяди-десантника. Поэтому в 14 лет я решил начать основательную подготовку. Вместе с друзьями я записался в парашютную секцию при ДОСААФ. Навсегда запомнился первый прыжок.
Еще раз у нас проверили парашюты, инструктор напомнил о том, как следует себя вести, и «кукурузник» пошел на взлет. Было страшно любопытно: каково это лететь, свободно паря между небом и землей.
Самым сложным для меня было шагнуть за борт самолета. Пришлось перебороть свои страхи. Прыгнул. Парашют открылся, и наступила тишина, какой не бывает на земле. Было такое ощущение, что на самом деле ты никуда не падаешь, а висишь на одном месте.
В памяти промелькнули страшилки о коварных воздушных потоках, про которые рассказывали бывалые парашютисты.
К тому же первый прыжок едва не завершился драматически. Когда я, вцепившись в лямки, опускался на землю, внезапно поднялся сильный ветер. И меня понесло на гаражный массив. Все могло закончиться, по меньшей мере, травмой. Но, видимо, Бог меня хранил, и я приземлился удачно. Когда прошел первый испуг, я испытал незнакомое раньше чувство радости. Хотелось прыгать еще и еще.
Сейчас за плечами у меня более ста прыжков с разных высот. Теперь страха нет, но всякий раз присутствует волнение. Со временем оно притупляется, но совсем не исчезает (из автобиографической книги «Победить и выжить, чтобы победить вновь»).
Александр Кердан, координатор Ассоциации писателей Урала:
Я прослужил в армии 28 лет – от курсанта до полковника. За это время у меня, конечно, накопилось много историй, но сегодня об армии хохотать не хочется. Могу рассказать одну историю. В нашем полку был курсант, оленевод Слава по прозвищу «КПСС». Все свое время он проводил в мастерской в подвале, а на вопрос «Когда поедешь домой?» отвечал «Когда самолеты полетят». Однажды один из сослуживцев поинтересовался у боевого товарища, почему у него прозвище «КПСС». На что тот ответил: однажды, когда отец, большой коммунист, повез меня крестить, он увидел большой плакат «Слава КПСС». Так, буквально с младенчества, и повелось за ним это имя – Слава «КПСС».
Европейско-Азиатские новости.
