Мы идем вдоль бетонной стены, обтянутой колючей проволокой. За ней видны купола часовни. Еще дальше - крыша желтого обшарпанного здания. В нем - женский следственный изолятор.
В преддверии 8 марта СИЗО №5 открыл свои двери журналистам. Вместе с сотрудниками свердловского ГУФСИН мы заходим на территорию режимного объекта, чтобы своими глазами увидеть, как живут женщины на границе преступления и наказания.
По ту сторону свободы
В преддверии 8 марта СИЗО №5 открыл свои двери журналистам. Вместе с сотрудниками свердловского ГУФСИН мы заходим на территорию режимного объекта, чтобы своими глазами увидеть, как живут женщины на границе преступления и наказания.
По ту сторону свободы
Поднимаются железные ворота, и мы оказываемся на территории следственного изолятора. Впереди нас - еще одни ворота. Промежуток между ними называется «шлюз». За нами следит охранница с овчаркой. Из конуры за процессией наблюдает еще одна собака. Чуть дальше, в вольере, выглядывает третий здоровенный пес. Они не издают ни звука, но один только вид у них - угрожающий. Уже здесь по спине пробегает холодок от следящих за тобой глаз. Фотографировать нельзя, снимать за воротами тоже запрещают.
Обычные люди
Обычные люди
Заходим в здание СИЗО. Первый этаж похож на обычную контору, если бы не люди в форме, которые смотрят на тебя подозрительным взглядом.
«Это не тюрьма! Это не колония! Мы находимся в СИЗО. Здесь содержатся арестованные женщины, которые находятся под следствием. Они - люди с обычными правами. Даже права голоса на выборах имеют», - поясняет журналистам сотрудник пресс-службы свердловского ГУФСИН Алексей Ковалевич.
Переходим пункт КПП. За ним начинается настоящее СИЗО. Перед нами - длинный серый коридор, по одной стороне которого - камеры для допросов. Железную дверь с пыльным окном охраняет суровая сотрудница. Сквозь стекло видно, что помещение поделено на 2 половины. С одной на скамье сидит подследственная, с другой - следователь или адвокат. Разглядывать, как проходит «общение», мне не дают. Охранница запрещает фотографировать и даже поворачивать голову в эту сторону. Встает к двери так, что полностью закрывает спиной стекло. Поднимаемся на второй этаж - туда, где содержат арестованных и неосужденных.
Приватный туалет
«Это не тюрьма! Это не колония! Мы находимся в СИЗО. Здесь содержатся арестованные женщины, которые находятся под следствием. Они - люди с обычными правами. Даже права голоса на выборах имеют», - поясняет журналистам сотрудник пресс-службы свердловского ГУФСИН Алексей Ковалевич.
Переходим пункт КПП. За ним начинается настоящее СИЗО. Перед нами - длинный серый коридор, по одной стороне которого - камеры для допросов. Железную дверь с пыльным окном охраняет суровая сотрудница. Сквозь стекло видно, что помещение поделено на 2 половины. С одной на скамье сидит подследственная, с другой - следователь или адвокат. Разглядывать, как проходит «общение», мне не дают. Охранница запрещает фотографировать и даже поворачивать голову в эту сторону. Встает к двери так, что полностью закрывает спиной стекло. Поднимаемся на второй этаж - туда, где содержат арестованных и неосужденных.
Приватный туалет
Еще до «шлюза» нас предупредили, что в СИЗО нам не покажут ни одной арестованной женщины. Идем посмотреть на их камеры и послушать об условиях жизни в изоляторе.
Нас любезно приглашают в одну из камер, обустроенную по международным стандартам. В «заточении» - 3 двухъярусные кровати, деревянный стол и две скамьи. На столе - большое блюдо с яблоками. Спрашиваю у сотрудника СИЗО, молоденького парнишки: «Настоящие?». Он удивленно смотрит на фрукты и говорит: «Наверное… Сейчас проверим!». Потом подходит к столу и берет в руки одно яблоко. «Ага, настоящие», - говорит он.
Нас любезно приглашают в одну из камер, обустроенную по международным стандартам. В «заточении» - 3 двухъярусные кровати, деревянный стол и две скамьи. На столе - большое блюдо с яблоками. Спрашиваю у сотрудника СИЗО, молоденького парнишки: «Настоящие?». Он удивленно смотрит на фрукты и говорит: «Наверное… Сейчас проверим!». Потом подходит к столу и берет в руки одно яблоко. «Ага, настоящие», - говорит он.
Из тюремных инноваций - «приватный» туалет. Если раньше удобства располагались на всеобщем обозрении, то теперь соорудили панельную перегородку. Курилка также располагается в туалете.
«Подследственные все время проводят в камерах. Душ. Прогулки. Все, как полагается. Ничем особым они не занимаются. Если только материалы уголовного дела перечитывают», - рассказывают сотрудницы колонии.
Роды под конвоем
В СИЗО №5 есть и 5 беременных и женщины с детьми, и 2 несовершеннолетние цыганочки. Самому маленькому ребенку - 2 месяца. Рожать изолированные будут в ГКБ №20.
«Не все свердловчанки могут туда попасть. А многие хотят. СИЗОшницы рожают в 20-ке. Под конвоем. Потом назад в изолятор», - говорит уполномоченный по правам человека в Свердловской области Татьяна Мерзлякова.
Подследственные мамы живут в камерах, где есть холодильники, кроватки и детские игрушки. Даже посещение душа для них более свободное, а не по строгому расписанию.
Воспитательница, наркотики, удача
Пообщаться нам разрешают только с осужденными. В СИЗО №5 есть женский отряд из 15 человек, который занимается хозяйственными работами: стирают, убирают, готовят. То, что они отбывают срок в следственном изоляторе - большая удача. Считается, что условия содержания здесь намного лучше, чем в колонии.
«Подследственные все время проводят в камерах. Душ. Прогулки. Все, как полагается. Ничем особым они не занимаются. Если только материалы уголовного дела перечитывают», - рассказывают сотрудницы колонии.
Роды под конвоем
В СИЗО №5 есть и 5 беременных и женщины с детьми, и 2 несовершеннолетние цыганочки. Самому маленькому ребенку - 2 месяца. Рожать изолированные будут в ГКБ №20.
«Не все свердловчанки могут туда попасть. А многие хотят. СИЗОшницы рожают в 20-ке. Под конвоем. Потом назад в изолятор», - говорит уполномоченный по правам человека в Свердловской области Татьяна Мерзлякова.
Подследственные мамы живут в камерах, где есть холодильники, кроватки и детские игрушки. Даже посещение душа для них более свободное, а не по строгому расписанию.
Воспитательница, наркотики, удача
Пообщаться нам разрешают только с осужденными. В СИЗО №5 есть женский отряд из 15 человек, который занимается хозяйственными работами: стирают, убирают, готовят. То, что они отбывают срок в следственном изоляторе - большая удача. Считается, что условия содержания здесь намного лучше, чем в колонии.
«Счастливицы» живут в камере, похожей на образцовую комнату в общежитии. Длинные ряды двухъярусных кроватей, прикроватные тумбочки, зеркало и стол со стареньким телевизором. У самого входа - полки с книгами: библия, молитвослов, том уголовного права. Везде религиозная атрибутика: иконы на зеркале, иконы на тумбочке. Даже в комнате, где осужденные пишут домой письма, висят изображения святых. Кровати одинаково заправлены, на каждой - карточка с фотографией, статьей и сроком «арендатора».
В комнате нас ожидали 2 девушки. Их пригласили не случайно. По словам воспитателей, они не стеснительные, с правильной речью и не агрессивные.
Голубоглазая Марина в прошлом работала в детском саду. Попала под сокращение, новую работу в родном Каменске-Уральском найти не смогла. И стала зарабатывать на жизнь распространением маковой соломки. Так и попала сюда за наркотики. На воле ее ждут 11-летний сын и мама. Муж тоже загремел в колонию то ли за кражу, то ли за мошенничество - она сама не знает. Потом погиб.
Спрашиваю, как не сломаться, в чем искать радость, находясь здесь. «Силы мне дают мои родные, которые навещают меня, ждут моего возвращения. Встречи с ними - самая большая радость. Я мечтаю о свободе. Выйду отсюда и буду работать в буфете: торговать выпечкой. Знакомые обещали помочь с работой», - делится Марина.
Устроиться на работу после отсидки не так-то просто. «Нормальным людям трудно работу найти. Не то что после срока», - говорит сотрудница СИЗО №5.
Подхожу к Маше, второй «показательной» девушке. Она выглядит еще моложе Марины и тоже попалась на наркотиках. Маша журналистам не рада. Прячет взгляд, рассказывать о себе не хочет. На вопросы о прошлом отвечает коротко: «У меня все хорошо». Девушку осудили за распространение и употребление. Сидеть осталось 11 месяцев.
Арестанткам вручают подарки на 8 марта: желтые тюльпаны и пакеты с необходимыми в колонии вещами. Маша выкладывает из пакета на кровать свои подарки. Зубная паста, мыло, кекс. С начинкой! В колонии разрешены только кондитерские изделия без начинок. Поэтому, можно сказать, что кекс «Свердловский» - редкое праздничное угощение. Мария берет в руки книгу - томик Эмиля Золя и громко читает вслух: «Эмиль Золь!», не замечая ошибки.
«Я люблю читать классику. Последнее, что прочитала - «Преступление и наказание». Понравилось. Интересно», - рассказывает преступившая закон девушка.
Жизнь после зоны
Сотрудницы изолятора уверены, что отбывать срок в СИЗО - большое везение для осужденных.
«Сколько мы судеб исправили! Перевоспитали! Это же тысячи человек! Сколько здесь от наркозависимости избавились. В СИЗО этих женщин окружают нормальные люди (о работниках колонии). Здесь они живут в нормальных условиях!», - говорит надзирательница колонии.
Несмотря на все камерные инновации, душ и тюльпаны к 8 марта, нормальными условиями жизнь в СИЗО назвать сложно. Работники изолятора убеждены, что для осужденных здесь настоящий дом, выйдут из него образумившимися и быстро найдут работу. На зоне женщины обучаются специальностям швей, поваров. Чем не работа?
«Чтобы не сломаться - надо быть сильной. Здесь только сильные женщины. Я верю, что это мой последний срок. После него снова будет нормальная жизнь. К наркотикам я не вернусь», - говорит о себе осужденная Марина.
Маша менее категорична. На вопрос о том, попадет ли она снова под суд, она ухмыляется и отвечает: «Со всеми бывает».
Те, с кем бывало, как называют их надзирательницы «второходки», превращаются в агрессивных баб. На «первоходок» они совсем не похожи. В СИЗО их даже селят на разных этажах. «У них сленг свой - тюремный. Они обозлены на жизнь, очень агрессивные. С такими находиться рядом тяжело», - говорят о своих «воспитанниках» сотрудницы изолятора.
«Этих женщин могут спасти только дети. Это мое глубокое убеждение. Быть матерью - в жизни самое важное. Все эти войны с соперницами, драки с сожителями, из-за которых они здесь оказались, все должно отступать на второй план, когда у женщины появляется ребенок», - говорит свердловский омбудсмен Татьяна Мерзлякова. «Для него, ради него стоит жить, менять себя, исправляться», - добавляет она. Ирина Бизенкова. Европейско-Азиатские Новости.
Жизнь после зоны
Сотрудницы изолятора уверены, что отбывать срок в СИЗО - большое везение для осужденных.
«Сколько мы судеб исправили! Перевоспитали! Это же тысячи человек! Сколько здесь от наркозависимости избавились. В СИЗО этих женщин окружают нормальные люди (о работниках колонии). Здесь они живут в нормальных условиях!», - говорит надзирательница колонии.
Несмотря на все камерные инновации, душ и тюльпаны к 8 марта, нормальными условиями жизнь в СИЗО назвать сложно. Работники изолятора убеждены, что для осужденных здесь настоящий дом, выйдут из него образумившимися и быстро найдут работу. На зоне женщины обучаются специальностям швей, поваров. Чем не работа?
«Чтобы не сломаться - надо быть сильной. Здесь только сильные женщины. Я верю, что это мой последний срок. После него снова будет нормальная жизнь. К наркотикам я не вернусь», - говорит о себе осужденная Марина.
Маша менее категорична. На вопрос о том, попадет ли она снова под суд, она ухмыляется и отвечает: «Со всеми бывает».
Те, с кем бывало, как называют их надзирательницы «второходки», превращаются в агрессивных баб. На «первоходок» они совсем не похожи. В СИЗО их даже селят на разных этажах. «У них сленг свой - тюремный. Они обозлены на жизнь, очень агрессивные. С такими находиться рядом тяжело», - говорят о своих «воспитанниках» сотрудницы изолятора.
«Этих женщин могут спасти только дети. Это мое глубокое убеждение. Быть матерью - в жизни самое важное. Все эти войны с соперницами, драки с сожителями, из-за которых они здесь оказались, все должно отступать на второй план, когда у женщины появляется ребенок», - говорит свердловский омбудсмен Татьяна Мерзлякова. «Для него, ради него стоит жить, менять себя, исправляться», - добавляет она. Ирина Бизенкова. Европейско-Азиатские Новости.
