Корреспондент ЕАН посетил горбольницу №14 в Екатеринбурге, на которую президенту Путину пожаловалась известная уральская зоозащитница Анна Вайман.
Напомним, в клинике лежит ее отец Владислав. Анна написала на «горячую линию» главы государства о том, что в больнице царит антисанитария, а лекарств нет. Мы пообщались с главврачом Владимиром Кухаркиным и тем самым пациентом.
Отметим, что сегодня его планировали выписать, но состояние ухудшилось – возникло подозрение на инсульт.
Беседа с Владиславом Вайманом проходила в его палате в присутствии Владимира Кухаркина, завотделением и еще 2 сотрудников больницы. Казалось, что 72-летнему пациенту говорить было трудновато, однако он был словоохотлив. Он приподнялся и практически без чужой помощи сел на кровати.
- Владислав Алексеевич, Анна писала на своей страничке в соцсети, что в этой больнице «происходят ужасы» - это действительно так? Какое у Вас впечатление от пребывания здесь?
- Ужасов, конечно, никаких не происходит. В больнице не могут быть ужасы – это всегда образные выражения. Происходят иногда вещи не совсем удобоваримые, они могут показаться оскорбительными - недостаточно внимательное отношение персонала и прочее. То что ПИТ (палата интенсивной терапии – прим. ЕАН) и кардиология требуют хорошего оборудования и квалифицированных обученных докторов, это факт. Я после инсульта 2 года с различными осложнениями провел время в реанимации 40-й, реанимации областной и реанимации клиники Павлова – много где. В основном, ориентируюсь на областную больницу, потому что там исключительный порядок и в ПИТ и в кардиоотделениях, взаимоотношения между врачом и персоналом выстроены четко и грамотно.
Здесь, например, у меня 5 таблеток. Я спрашиваю у доктора: какие. Он говорит: медсестра в курсе, она вам объяснит. И она мне объясняет: вот таблетка от желудка. А у меня всегда был с ним полный порядок. Хорошо, что пришел Владимир Иванович (Кухаркин – главврач ГКБ №14 – прим. ЕАН), который сказал, что при приеме кардиологических лекарств надо обязательно проводить защиту слизистой – все стало понятно, все стало на свои места.
Туалетные комнаты, конечно, должны быть приведены в полный порядок, их вид оскорбителен. Бачок, в который бросают бумажки, переполнен, все уже сбоку лежит. А ведь это комфорт, который необходим кардиологическим больным, даже мыла иногда нет в туалете – приходится бежать до палаты с мокрыми руками и умываться. Но это все мелочи, это все устранимо, нерадикально, это не лечебный процесс. Главное в больнице – это организация лечебного процесса: грамотные доктора и персонал, чтобы грамотно были налажены отношения, чтобы медсестры понимали и выполняли то, что говорят доктора. Иногда доктор говорит, что сегодня ставить капельницу не надо, а она ее готовится снова ставить.
Вопрос к тому, что тонус ПИТ – тут больные лежат под наблюдением, которое они должны получать. Пока я здесь лежу, все проходит удовлетворительно. Если даже возникают моменты декомпенсации, они ликвидируются. Другое дело, что иногда придется дождаться, пока сестра подойдет – они иногда уходят, а потом возвращаются.
- А кнопки вызова нет?
- Нет кнопок.
- У Анны в публикации еще говорилось про то, что в ПИТе нет одеял…
- Чепуха какая! Жена принесла из дома 2 одеяла.
- Как Вы относитесь к тому, что ситуация в больнице получила огласку, как Вы об этом узнали?
- Мой друг главврач, Владимир Николаевич, мне принес эти бумажки. Я недоволен и отчасти возмущен тем, что дочь не посоветовалась со мной и не просто написала в колонку, а президенту.
А ведь за этим последует цепочка разбирательств, ненужных совершенно, от которых отстреляться бы побыстрее, потому что главный врач материально должен быть обеспечен, чтобы организовать все эти вещи. Если это есть, тогда уже можно спрашивать с медсестер, палатных сестер и прочего персонала. А когда обеспечения нет, они бегают от одной постели к другой, от одной капельницы к другой.
Здесь тоже все выстроили, все поставили на место – меня вывели из критического состояния. Я не ожидал: 30 кг воды вышло, это были отеки в плевральной полости, сердечной сумке, все ноги были отечные. А теперь, как говорили при Петре I «полная Виктория», меня выписывают. И это, пожалуй, главное, несмотря на все эти перипетии, на все эти заморочки.
- После записи в соцсети, что-то поменялось? Может быть, отношение?
- Я думаю, что Путин еще команду не давал.
Ничего не изменилось, к Владиславу Алексеевичу итак все хорошо относились, - отметила находившаяся рядом во время интервью завотделением.
- Вас теперь не «кошмарят»?
- Как можно кошмарить, если мы с Вовой (Владимиром Кухаркиным, главврачом – прим. ЕАН) уже 30 лет знакомы? Он пришел интерном, когда я заведовал отделением – вырос сначала в заведующего, ведущего специалиста в городе, потом стал главным врачом. И я, заходя на территорию больницы, 25-30 раз говорил «здравствуйте», прежде чем доходил до кабинета. Здесь, конечно, другая была обстановка – все поменялось уже: ротация и прочее. Но в 14 больнице всегда были люди, которые несли нагрузку, кто вел за собой, на которых можно было положиться.
- Анна описывала инцидент, когда Вышли из палаты, Вам стало плохо и Вас 2 часа никто не искал – могли бы рассказать, что произошло?
- Я вышел из палаты и поехал в кресле в туалет. Медсестра об этом знала, я почему и говорил, что же они не хватились 2 часа. А там плитка очень скользкая и рядом с унитазом такой бак для использованной бумаги. Он был переполнен, и вокруг него лежала кучка. Я когда начал выходить, поскользнулся и уселся в эту кучку, а встать не мог, потому что было очень скользко. Я ждал пока кто-то зайдет, потом зашел мужчина и принес мне сотовый, я позвонил жене, она пришла меня подняла. И вот мы выбрались, но 2 часа меня не искали, да.
- Как же так?
- Это был день, человек пошел в туалет… мало ли. Они, видимо, были спокойны. Но это совпадение, это не система, поскользнуться можно и на тротуаре. Это все можно пережить. Иногда надо посидеть и в куче дерьма, чтобы радоваться жизни по-новой.
Вас же просили выйти, вы не разрешали заходить в туалет
- Вы отметили, что недовольны поступком дочери. Как теперь будете с ней говорить, воспитывать будете?
- Поздно уже, она уже сама руководитель-воспитатель. Есть же еще и характер. Мне все понятно, все нормально, но единственное, что мне непонятно, почему она перед тем как написать обращение, не пришла ко мне.
- А Вы бы могли поддержать ее инициативу?
- Конечно, нет. Это можно было бы закончить разговором с Владимиром Николаевичем, а получилась котовасия, в которой участвует много людей. Не надо это раздувать. Отголоски какие-то все равно пойдут. «Лечебники» позвонят Владимиру Николаевичу – он отчитается. А организационно – пришпилят мыло в туалет, а его снова украдут через 3 дня. Как ходили мы со своей бумагой, так и будем ходить, что делать. Но Родину не меняем! Все нормально, если то, что сейчас делается – не спонтанная реакция правительства на выступления президента, на его встречи с журналистами и прочее, если действительно пойдет какой-то социальный сдвиг, то, я думаю, что жизнь потихоньку будет налаживаться.
После нашей беседы с отцом Анны медики опросили его соседей – холодно ли им под простынями без одеял. Одна пациентка робко заметила, что прохладно, а вот лежащий напротив Владислава мужчина сказал, что одеяло ему не нужно. Потом посмотрели туалеты – на вид они обычные. Мыло в тот момент было в наличии, бумажек около урны не валялось.
Скандал посчитал необходимым прокомментировать и сам главврач.
- Владимир Николаевич, как Вы можете прокомментировать критику в адрес ГКБ №14, которую высказала общественница в соцсети?
- Естественно, все эти «ужасы» - они фактически надуманы. Где-то сгущены краски, где-то ситуация передернута. Каждый ведь слышит что-то свое. Например, заявление о том, что нет одеял. В ПИТе (палате интенсивной терапии) поддерживается температура 22 градуса.
При такой температуре пациентам не требуется одеяло. Возможно чувство знобливости во время гипертонического криза, но криз купируется и потребность в одеяле проходит.
- Что делать, если криз купирован, а человеку все равно холодно?
- Думаю, что это решаемо. Мы обеспечены одеялами в достаточном количестве, ведь недавно была зима. Просто иногда человеку проще позвонить жене – может быть, ему хочется находиться именно под своим одеялом. Как бы там ни было, этот вопрос решаем и прежде чем писать в соцсетях и СМИ Анна могла бы обратиться ко мне.
- А если бы это была не дочь Владислава Вайман, а обычного пациента?
- Мы бы тоже решили вопрос. Но Анна не обращалась даже к заведующей отделением.
- В публикации еще шла речь о проблемах с мылом в туалете…
- Обеспечить охранника каждому куску мыла мы не можем. На момент проверки медработниками мыло есть. Но вот мы с вами сегодня видели: мыло было в туалетных комнатах не только кардиологического отделения, но и в тех отделениях, которые мы с Вами дополнительно посетили.
- Общественница еще указывала на хамство и равнодушие персонала. Замечаете ли Вы это у своих сотрудников?
- Не думаю, что наше учреждение оригинально. В целом, количество жалоб увеличилось. Связано ли это с тем, что, действительно, хамят медицинские работники, либо у пациентов появляется возможность пожаловаться просто так. Где-то, может быть, строгая интонация воспринимается как хамство. Но кроме этого у нас есть ведь и благодарности. Бывает, что благодарят целые коллективы и конкретных людей. Но предметом разбирательства становится жалоба, а не благодарность.
- Но вот, например, в частных клиниках сотрудники, действительно, приветливей.
- Владислав Алексеевич сам работает в частной клинике, и ведь никто ему на работе не посоветовал обратиться к врачу, несмотря на то, что коллеги не могли не заметить, что у него одышка при движении. Никто не сказал: ты заканчивай работать, тебе ведь надо лечиться. Никто по-человечески не отправил его на больничный, потому что это экономически невыгодно.
- Я сама примерно полтора года назад с столкнулась с такой ситуацией в этой больнице. Здесь в кардиологии лежала женщина из интерната для престарелых, и оказалось, что за ней некому ухаживать: кормить, переворачивать и прочее. В неофициальных беседах медики говорили, что в больнице сократили санитарок и наняли клининговую службу. Это действительно так?
- Уборку помещений под контролем врача-эпидемиолога и его помощников в терапевтическом корпусе осуществляет специально созданное в больнице подразделение. В кардиологическом отделении у нас работает 2 младших медицинских сестры, имеющих необходимую подготовку по уходу за больными. А всего количество младшего медицинского персонала в нашей медицинской организации около 40 человек.
- По Вашим оценкам этого достаточно? Как тогда получается, что возникают проблемы с уходом?
- Думаю, что младшего персонала достаточно. Это ведь очень сложно рассчитать, чтобы с одной стороны, их на всех хватало, а с другой – чтобы они не сидели без дела и получали за это зарплату. Ведь санитарки, младшие медицинские сестры – это медперсонал, и согласно указу Президента РФ, им нужно платить зарплату определенного уровня, который определяется специальной «дорожной картой».
- Как Вы можете прокомментировать информацию о возбужденном в отношении Вас уголовном деле? Почему оно возникло и на каком этапе сейчас?
- С точки зрения федеральной программы госгарантий до 2010 года включительно, разрешалось деньги ОМС (обязательного медицинского страхования – прим. ЕАН) платить всем сотрудникам медучреждения. А наша территориальная программа сузила круг лиц, считая, что за счет ОМС можно платить только медицинским работникам, а прочему персоналу типа слесарей, электриков и экономистов – нет. Точнее наши упустили фразу, что прочему персоналу эти деньги разрешается перечислять. В итоге посчитали, что я проводил нецелевые выплаты, перечисляя средства, полученные по линии ОМС прочему персоналу. Речь шла о 28 млн. рублей. Было заведено уголовное дело, которое длилось год и 3 месяца, и его закрыли за отсутствием состава преступления. Причем с 2011 года понятие «прочий персонал» вообще ликвидировали на федеральном уровне – плотников, электриков и прочих отнесли к медперсоналу, косвенно оказывающему медуслуги. Еще примечательно, что через 2 дня после возбуждения этого дела в нашу территориальную программу внесли изменения, позволяющие делать те самые выплаты, из-за которых мне пришлось объясняться. А ведь могли полететь все главврачи, потому что все так делали.
Затем Владимир Кухаркин организовал мини-экскурсию по гинекологическому корпусу, где с привлечением внебюджетных средств был сделан ремонт. Помещения выглядели прилично, мыло в туалете было. Правда, он попросил не фотографировать каталки – видимо, они не самые современные. Правда, его не оказалось в санитарной комнате административного корпуса, где находится кабинет главврача.
