Психоаналитик Ольшанский: «Счастье – это скучно! Относитесь бережно ко всем событиям, которые с вами происходят»

- Психотерапия – от слова «лечить», поэтому цель психотерапевта – избавить пациента от симптома, на который тот жалуется: фобии, навязчивости. Психоанализ – от слова «разбираться», наша задача разобраться, зачем психика создала себе фобию или навязчивость. В психике нет ничего случайного или ненужного, может статься, это основная шестеренка всего механизма. Заранее мы не можем сказать, что хорошо, а что плохо для самого человека. Возможно, кому-то лучше бояться темноты, чем, избавившись от нее, стать маньяком. Психоанализ исходит из того, что человек в принципе не познаваем до конца, а психотерапия предполагает, что все мы в принципе одинаковы. Я уверен, что у каждого из нас есть X, который мы никогда не узнаем.

- Я никого не лечу. Есть явления в жизни, от которых человека не нужно избавлять.

Специалисты в разных сферах делают из людей инфантильных индивидов, которые не готовы решать проблемы и брать ответственность на себя. У тебя есть проблема – сделай эту проблему своей и решай ее. Дети не слушаются? Это твои дети, ты их родил, это ваши отношения. Никто не знает, как надо, как правильно. Наши заклятые враги нейрофизиологи так и говорят – нейронная сеть головного мозга абсолютно индивидуальна, поэтому единого рецепта, подходящего для всех, быть не может.

- Они заземляют все на головной мозг. Психика равно нейронная сеть, а оснований так полагать пока маловато. Мы сходимся с ними в том, что каждый человек индивидуален. Поэтому какого черта какой-то посторонний человек будет тебя учить тому, что он сам считает «благом» или «гармонией»? Психоанализ – это про ответственность. Я нужен для того, чтобы помочь решать проблемы, которые пациент признает своими. Нет никакого рецепта счастливой жизни.

- Нет никакого специфического российского общества. Мы абсолютно европеизированы. Я учился во Франции, часть времени живу в Чехии, часто бываю с семинарами в Финляндии и заметил, что в плане ментальности русские даже более раскрепощены и либеральны в своих взглядах, чем некоторые европейцы. Американские коллеги говорят о том же: как бы политики нас ни пытались противопоставлять, ментальность у людей западная.

- Это интересное, до конца не проанализированное явление. ХХ век прошел под знаком нарциссизма. Типичный пациент был таков, что в центр вселенной ставил собственное раздутое Эго. И все окружающие должны были ему служить.

Сегодня идеология и в России, и в Европе, и в Америке говорит нам, что смысл жизни – найти себя. Наш статус определяется не количеством приобретенных вещей, а самопознанием и самореализацией. Поэтому у современной молодежи намного круче считается, скажем, сгонять на ретрит в Индию и перезнакомиться там с сотней классных ребят, чем купить тачку или заработать много денег. Покупками никого уже не удивишь. Общество потребления постепенно отмирает.

Но есть и обратная сторона медали: тебе говорят, что твоего Я не существует. Ты заранее не знаешь, чего хочешь, тебе нужно еще пройти путь, чтобы найти себя. Фактически под сомнение ставят твое существование.

Думаю, это результат доступности всего многообразия мира. Мир – это супермаркет. Можно попробовать все. И тогда ты обретешь себя.

У меня в Финляндии в конце года был семинар. Родители подростков (14-15 лет) поделились проблемой: в классе больше половины учеников записались на операцию по смене пола. Более того, это покрывается медицинской страховкой. Общество позволяет и стимулирует пробовать все, о чем мечталось. 99% людей хотели бы почувствовать, что ощущают люди другого пола. Пожалуйста. Бесплатно. Сами эксперименты стали проще и безопаснее благодаря технологиям. Вот такое естественное следствие современной идеологии.

- Типичный запрос примерно такой: у меня все хорошо. Работа, отношения, дети. А если их нет, меня это не беспокоит. Зарабатываю достаточно, могу больше. Ставлю цель – достигаю ее. Но меня преследует ощущение, что я живу не своей жизнью. Тот выбор, который я делаю, как будто совершаю не я. Я понимаю, что мне диктует его кто-то другой. Среда, воспитание, идеология. Основной запрос: я живу не своей жизнью, я сам ничего не решаю.

С конкретными проблемами в психоанализ приходят довольно редко, но чаще всего с ощущением - меня вообще не существует.

- В эпоху Фрейда 80% его пациентов были невротики, остальные – психотики. Родоначальник психоанализа не оставил ни одного описания клинического случая перверсии.

Общество 19 - начала 20 века строилось на основании запретов (например, табу на сексуальный контакт с родителями, порождающее сублимацию). Запреты формируют желания. Чем больше нельзя – тем больше хочется.

В современном мире идеология совершенно обратная – ты должен выполнять все свои желания.

Когда человек мечтает и говорит об этом, первая мысль – мечту надо исполнить. Успешность измеряется тем, сколько мечтаний он исполнил. А дальше сложнее – мечты человека, оказывается, это не его мечты. Это запрос идентичности. Чем больше у него того, что определяет его принадлежность к определенной группе, тем он в ней более свой. Главной ценностью становится быть своим в своей стайке.

- Все желания где-то подсмотрены, у кого-то переняты. Человек – это продукт социальных связей. Только важно понять, что не существует абстрактного общества или пресловутой «системы». Наши представления нам навязывают совершенно конкретные маркетологи, банки, значимые люди.

- Я не согласен. Нельзя превращать психоанализ в привычку или зависимость. Я прерываю анализ, когда понимаю, что фундаментальное препятствие преодолено. Я не сторонник раскладывать все по полочкам. Вершина мастерства психоаналитика в метафоре Микеланджело – руки тянутся друг к другу, но пальцы никогда не соприкасаются.

- Нет. 95% мы вместе сделали, а дальше ты должен жить сам. Задача – сделать автономного человека, который не нуждается во мне. Он должен жить сам, страдать сам и справляться со своими страданиями тоже сам. Это цель психоанализа – сделать человека автором собственной жизни.

- Примерно 80%. Конечно, есть неудачные анализы, когда мы просто не подошли друг другу. Бывают сложные негативные переносы, из которых мы не можем выйти. Это значит, что конкретно я напоминаю пациенту кого-то из прошлого, к кому у него неперевариваемая агрессия. Он не может с ней справиться и на меня нападает. Тогда я прерываю анализ и рекомендую другие инстанции.

- Да, это так. Но я на берегу договариваюсь с пациентом, что наша цель - откупорить эту бутылку. И мы не знаем, что в ней. Да, мы можем эту бутылку отполировать, поставить на красивую полку, как это делают психологи. Это будет красивая жизнь с резиновыми улыбками. Но моя цель в другом: если есть вопрос – на него существует и ответ, и мы его находим. Даже если это может быть неприятно. Кто-то не справляется, иногда совершаю ошибки я. Но все, кто проходит путь до конца, получают то, что искали. Я не говорю о том, что человек станет счастливым. Я не говорю о том, что у человека не будет проблем. Будут. Будет боль, которую причиняют тебе, боль, которую ты причиняешь другим. Но ты станешь автором своей жизни.

- Жизнь – это палитра. В ней должно быть все: и радость, и горе, и счастье, и несчастье. Постоянно быть в позитиве – это скучно. Конфуций говорил, что взрослый человек отличается от ребенка тем, что он умеет принимать гостей: сегодня пришла к тебе в гости зависть, не закрывай дверь, прими ее, пообщайся, а потом проводи. Завтра к тебе пришла печаль – прими ее в гости, а потом проводи. Взрослый человек умеет принимать гостей, потому что все, что с нами происходит, – очень важно для нас, потому что это и есть мы.

- Если я начинаю работу, то я беру ответственность. Но часто ты садишься за штурвал самолета, где не знаешь, как работает половина кнопок. И разбираешься в полете: очень внимательно слушаешь, стараясь понять реальность другого человека, посмотреть на мир его глазами. В конечном счете было бы неплохо, чтобы человеку было удобно жить в его реальности. Это вопрос этики и ответственности.

- Да. Я не беру в анализ людей, у которых отличный от моего родной язык.

- Начать нужно вживую. Присутствие тела очень важно, психоаналитик работает в регистре тела. Что это за анализ, в котором нет запахов, встречи взглядов, прикосновений – никакой эротики? Поэтому пациентов, которые живут за границей, я прошу в первые месяцы анализа приезжать настолько часто, насколько это возможно.

- С детьми сейчас не работаю. У меня нет для этого желания и пространства. Люблю острые углы. К тому же люблю окружать себя стеклянными вещами. Реальность иногда ломается. С ней нужно быть аккуратнее. Я вообще крайне редко беру в психоанализ семьи. Слишком большой простор для манипуляций, когда от психоаналитика хотят, чтобы он всех спас, всех вылечил и вообще переложить на него ответственность за брак, который создан по инфантильности. Психоанализ – это все-таки про индивидуальную ответственность.

- Был у нас такой проект «Зеленый остров» по модели Франсуазы Дольто, где мы принимали семьи с детьми до 3 лет.

Про ребенка, воспитанного телевизором, пример из этой практики. Родители привели его, потому что у него не только не было речи, но он вообще не поддерживал визуальных контакт с людьми. Ему поставили диагноз аутизм, потому что у него вообще не было межличностных контактов. Он просто носился по комнате и все сметал на своем пути: вещи, детей, взрослых. Оказалось, что с самого рождения в его детской был включен телевизор, который его и воспитал. И вот ребенок развивается, не имея никакого межличностного контакта, поэтому ничего удивительного, что в три года он не отличает живое от неживого.

- Лакан говорил, что все начинается с желания аналитика. Если мне интересно – все получится. Это важный нюанс. Я не обязан работать с тем, с кем не хочу. И не обязан объяснять.

- А кто это такой?

- Т.е. это такая массовая, популярная психология? Если от массовой психологии мы получаем хотя бы здравый смысл – это уже хорошо. Если кто-то говорит, что Волга впадает в Каспийское мире, что же в этом плохого? Я тоже иногда на телевидении говорю «делай, что хочешь, и не делай того, чего не хочешь». Если это кому-то помогает, то и слава богу. Только это абсолютно точно не психоаналитическая практика и не для серьезных случаев.

В России нет закона о психотерапии. В этом есть и плюсы, и минусы. С одной стороны, надо мной не стоит товарищ майор, которому я должен сдавать протоколы того, что у меня происходит в кабинете. Да и вообще я против видео- и аудиозаписей, психоанализ – это частное событие. В США и Канаде, например, показания психоаналитика не могут быть юридическим доказательством, так как считается, что все сказанное пациентом может быть вымыслом. В любой момент могут закрыться кавычки и пациент скажет «это все мне приснилось». Поэтому психоаналитик не может быть свидетелем в суде.

С другой стороны, в России нет никаких регулирующих актов и структур. Поэтому любой народный умелец может назвать себя психоаналитиком и начать принимать пациентов. Это минус. К тому же пока неясно, каков будет закон о психотерапии. Не ровен час, право практиковать получат только люди со степенью по психологии (то есть по совершенно другой специальности, с которой психоанализ ничего общего не имеет). Но время покажет.

- Слушай, я сейчас в негодовании. Нет никакой женской или мужской психологии. Нет ничего врожденного, что отличало бы их друг от друга. Вот человек тебе рассказывает сон, ты можешь сразу понять, мужской он или женский? Мужское и женское – это продукт культуры.

- В России, как и в Европе, мужчина более успешен. Потому что успех – это про мужчин, так мальчиков воспитывают. Мужчинам при патриархате очень сложно живется, от них постоянно требуют что-то доказывать, с кем-то бороться, быть выше, сильнее, дальше. Представь себе ситуацию: после школы девочка вышла замуж и родила ребенка, и никто ей уже не скажет, что она не реализована. А теперь представь мальчика, который после школы женился и стал папой, мне кажется, его, скорее, сочтут лузером. Это сексизм. Он есть и будет. Вопрос в том, как с ним обращаться.

- А я не затрачиваю. Нельзя все пропускать через себя. Самое худшее качество психоаналитика – это любопытство. Тогда ты начинаешь вживаться в историю пациента, начинаешь слушать ее как детективный роман, переживать героям, а это уже серьезная профессиональная ошибка. Может быть, это цинично прозвучит, но мне совершенно неинтересно, что будет в жизни у моих пациентов. Им самим должно быть интересно, это их жизнь. И в анализе человек, как правило, делает свою жизни качественно насыщенной и разнообразной. Make yourself interesting. Или просто make yourself – вот в чем задача психоанализа. А я только помогаю в этом. Я направляю пациента, чтобы он встретился с истиной своего желания. Но эта встреча – это зона его ответственности.

Фото: healthworkscollective.com, w.thefamouspeople.com, psicoactiva.com, pixabay.com

Беседовала Анна Касюкова.