Девушка из Екатеринбурга Юлия Трубина переехала вслед за мужем-программистом в Нидерланды три года назад и родила там сына. Друзья считали, что Юля удачно вышла замуж. В ее соцсетях много фото из красивых европейских городов, на снимках семейство Трубиных выглядит счастливым. Но год назад девушка, нарушив голландские законы, сбежала из Европы с ребенком, а недавно публично призналась, что жила в Амстердаме как в аду. Юля согласилась подробно рассказать ЕАН о том, как большая любовь мутировала в психозы и абьюз (насилие).
Сам себе гений
Мы познакомились еще на первом курсе университета много-много лет назад. Он был математик, я – искусствовед УрГУ. Он был такой байроновский герой, а мне хотелось любить недоступных, непонятных, сложных. Он был какой-то неустроенный, ему было сложно общаться, находить друзей. Такой, сам себе гений.
Встречаться начали только на пятом курсе. Потом несколько лет жили вместе, поженились. Не могу сказать, что за это время мне не приходила мысль в голову, что все идет не так. Он очень странный человек.
Были странные звоночки. На первом свидании мы гуляли, за ручку даже не держались, и потом мне приходит сообщение: «Мразь». И я такая думаю – ой, это вообще как? Никогда меня никто не оскорблял, не обижал, и тут такое.
Я подумала - боже мой, никогда не буду встречаться с этим дебилом. Через пару дней он завалил меня цветами и слово «прости» написал. В чем причина оскорбления, он просто не смог объяснить. Самая большая проблема этого человека в том, что с ним невозможно построить диалог, с ним нельзя разговаривать. В какие-то моменты он просто идеальный мужчина. А потом раз – и перед тобой непонятное существо без логики, без способности к общению, без самоконтроля. Причем это раз, и проскользнуло. А ты думаешь, это у меня что-то не в порядке?
Я была очень сильно влюблена. Думала, что как только перейдет границы – уйду. А это все происходит очень медленно, и ты на этом медленном огне варишься незаметно. Плюс жалела. У него были проблемы с матерью, они 10 лет не разговаривали, были какие-то травмы детства.
Я думала - вот, буду его любить, все для него делать, он оценит, поймет, и это его вылечит. Такая традиционная сказка, которая внушается в детстве всем девочкам – можно забить на себя, отдавать любовь, и все будет хорошо.
«Непонятки» и странности
Мы поженились в 2015 году. Ситуации, возникавшие тогда, казались мне бытовыми «непонятками». На свадьбу ко мне из Орска в Екатеринбург за тысячу километров на раздолбанной «Волге» приехал папа. Мы ждали, сняли квартиру в нашем же доме. Папа должен был приехать утром, а приехал за несколько часов до назначенного, в 03:00. Звонит мне, говорит: Юля, выгляни в окошко, дам тебе горошка. Я встаю, а муж говорит – это ненормально, чего он приехал?
Он физически не позволил мне выйти, встретить отца, и даже позвонить ему. Папа не обиделся, он понял и уехал. Приехал уже на свадьбу. И муж мне пытался внушить, что это ненормально, что отец поступил не по-человечески, приехав на несколько часов раньше, поэтому мы его сейчас не пустим на порог. Проблема в том, что некоторые логические установки мужа не соответствуют общепринятым. Вроде как – надо приезжать вовремя, а отец взрослый мужик и сам разберется.
Или были тоже странности. Звонит, и я слышу в трубку жуткие крики, истошные вопли. Я думаю, что с ним, может, упал и ему надо скорую вызвать, кричу в трубку – что случилось? А он отвечает через минуту, что все нормально, просто это он мне кино дал послушать.
И он никогда не извинялся, считал, что это нормально. Все время было так – вот перед тобой прекрасный человек, и потом –раз, вот это...
Правильная жизнь
В 2016 году ему сделали предложение уехать в Голландию. Я была на позднем сроке беременности, муж стал центром моей вселенной, так что сомнений не было.
На первое время нам выделили небольшую квартирку, муж ходил на работу, я родила и сидела с ребенком. Мы оказались в изоляции. Я была единственным человеком, с кем он общался и на ком мог срываться. Друзей у него не было никогда. Его русские коллеги на новогоднем корпоративе, подвыпив, спрашивали: Юля, ты вообще его понимаешь? Дома муж рассказывал о коллегах так, будто он один трудится, а все остальные лодыри и не очень умные люди.
Странностей в первый год было немного. Как-то он бежал марафон, и я приколола ему номерок. Он закатил скандал на почве того, что я это неправильно сделала. Схватил меня за руки, тряс, опять обозвал мразью, это его любимое слово было.
Он сказал, что если во время марафона булавочка расстегнется, то это чревато смертью, и я должна сейчас прислушаться и сделать, как он сказал. Я предложила ему самому это сделать, тогда у меня еще с собственным достоинством все было нормально. Он стоит, глаза бешеные, я снова не понимаю, с чего все началось.
Он считал, что у нас должны быть партнерские отношения, он за европейские отношения, за европейские стандарты. Типа, конечно, я посижу с ребенком, а ты погуляй. Но это всегда делалось таким образом: я не хочу, например, гулять, а он говорит – иди гуляй, и это все в грубой форме. Я хотела заниматься спортом, он заставил меня купить абонемент в самом дорогом спортзале. Но мне там не нравилось.
На Новый год я чувствовала себя аксессуаром правильной жизни. У меня было красивое, дорогое платье, я должна была сходить на корпоратив, чтобы показать, какая мы правильная и счастливая семья. Любое мое желание он заставлял меня исполнять силой, в итоге я все на свете разлюбила.
Настоящий ад
Первый год выдался сложным в финансовом плане, но со временем мы стали жить лучше и начали ездить по Европе. Мы посетили прекрасные города Париж, Брюссель, Рим, Брюгге. Вот тогда и начался настоящий ад.
Я всегда была организатором. Должна была придумать отель, забронировать номер. Он всегда просил, чтобы я на маленькие деньги сделала по максимуму классно. Но мы приезжали, и ему не нравился номер. Я должна была идти на ресепшн и просить нам поменять номер. Чтобы был не душ, а ванная, чтобы кровать не маленькая, а большая, не первый этаж, а пятый. За те же минимальные деньги. Я считаю, это придирки. И я должна это разрулить, я же виновата. Он говорил – тебе полезно будет, практикуй английский.
Принуждение стало нормой жизни. Например, говорит – заберись на Эйфелеву башню. Я не хочу. И это не принимается, у нас скандал. В его картине мира он должен остаться с ребенком внизу, а я должна быть на Эйфелевой башне.
Ссоры кончались тем, что он меня прогонял. Забирал ребенка, деньги, документы, телефон и говорил – пошла вон отсюда. Я униженная шла позади, просила у него деньги на билетик.
Осенью 2017 мы поехали в Италию, там была мама. Она жила в другом отеле, и мы хотели встретиться. Он не позволил. Мама приходила, стучала, писала SMS, и в итоге он отпустил меня после того, как я выполнила кучу мелких непонятных поручений.
Мама послушала, какие требования выдвигает муж, и стала первым человеком, который сказал, что это ненормально. После возвращения из Италии я написала о наших проблемах одной девочке, она была в шоке. Я начала искать возможность, как решить это, и стала часто натыкаться на публикации о перверзных нарциссах и психопатах. То есть искала я информацию, как спасти семью, а прочитала, что надо спасать свою жизнь.
Я поговорила со знакомой, психотерапевтом из Екатеринбурга, и она сказала: «Юля, он как обезьяна с гранатой. Сейчас он тебя не бьет, а потом может и убить».
Достойна худшего
В этот период он начал часто называть меня мразью, тварью и подобными словами. Он сажал меня напротив и говорил, что меня презирают друзья, что я достойна самого худшего. Что все нам завидуют, потому что у других тоже все плохо в отношениях, но они не живут в прекрасной Голландии. Поэтому я должна радоваться и стараться стать лучшей версией себя.
После скандалов он никогда не извинялся. Он говорил – ты довела. Потом, когда уже дошло до угрозы убийством, он сказал: убью, и меня оправдают, потому что ты доводишь.
Он поставил дома камеры, чтобы наблюдать с работы, что я делаю. Я поражалась тому, как долго собиралась с духом, чтобы их отключить.
Я, по его мнению, должна была поступить в местный университет, изучать голландский, английский, стать стройнее, красивее, восстановиться после родов, пойти работать, лучше готовить. Это было прекрасно, но на тот момент трудновыполнимо, потому что моя энергия была на нуле. Когда муж удивляется, почему ты еще не бросилась под машину, заниматься саморазвитием не хочется. Я задумалась о том, чтобы бежать. Хотя бежать было страшно, я держалась за наш образ жизни, я стала очень неуверенной.
Зимой на праздники мы поехали в Эфтелинг, это такой голландский Диснейленд. В новогоднюю ночь пошли смотреть фейерверк, и я забыла взять ребенку штаны. Я не предполагала, что годовалый ребенок будет там бегать в полночь в толпе. Сын проснулся, и муж устроил скандал. В небе фейерверки, вокруг радостные люди, а муж стоит рядом и орет мне в ухо, какая я тварь, опять без башки, испортила Новый год, потому что забыла штаны ребенку. Это был выплеск чистой ненависти. Я поняла, что это последняя капля, нужно бежать. Но решилась только через полгода.
Побег
После Нового года умерла моя знакомая по переписке. Ее тоже звали Юля, мы общались в FB. Она жила в Гааге с мужем, преподавала йогу на побережье, и я собиралась к ней приехать. У нас много общего – Юля также переехала из России с мужем-программистом. Юля писала, что у них были небольшие проблемы, но ничего серьезного. И вот я узнала, что муж убил Юлю ножом и продолжал спокойно ходить на работу.
Я, конечно, перенесла все это на себя. И тут еще у нас случился сильный скандал. Муж читал мои соцсети, помнил мои пароли, писал от моего имени маме. Он увидел, что я состою в группах, посвященных перверзным нарциссам, увидел, что я про него пишу с анонимного аккаунта. Бросался в меня чемоданами, потом ходил по квартире, а я боялась, что он меня сейчас убьет.
Я позвала соседку, та посмотрела на нас и пообещала вызвать полицию, если услышит шум. Утром муж ушел на работу. А мне позвонила мама, сказала, что папа умирает. Я прорыдалась, сходила к домашнему врачу и все рассказала. Врач вызвала полицию, и меня перевезли в убежище.
В полиции мне говорили, что есть основания для ареста мужа: угроза убийством, психологическое насилие и проникновение в систему персонального компьютера. Я не дала делу ход и сейчас об этом жалею. В судах, даже российских, сейчас моя позиция имела бы больший вес.
Мне сказали, что по правилам Гаагской конвенции я не могу вывезти ребенка из страны без разрешения. Плюс муж спрятал все документы на сына. Мне хотелось увидеть отца перед смертью, тем более что он никогда не видел внука. Муж за месяц документы так и не принес. Помогли в российском посольстве. Выправили нужные документы, и 31 марта 2018 года я уехала.
Щедрое предложение
Я живу в Петербурге, у меня здесь мама, и есть квартира. Ребенок ходит в садик, я работаю. Очень помогли друзья. Вытаскивали, искали юриста, играли спектакли, чтобы собрать мне деньги. Конечно, они очень удивились. Те, кто давно знал Сашу, - не очень.
Муж звонил, угрожал судами. Он меня не любит, но мы, по его мнению, должны терпеть друг друга ради сына. Я должна подписать документы, что отказываюсь от любых выплат, от развода, от алиментов. В обмен на счастье жить в Голландии и подчинение.
4 марта этого года суд Дзержинского района Санкт-Петербурга рассмотрел иск о возвращении ребенка в Нидерланды на основании Гаагской конвенции. Органы опеки из Колпино после общения с супругом и свекровью заняли их позицию. В беседе со мной они пояснили просто – в России все плохо и надо ехать воспитывать ребенка в Нидерланды. Получается, за меня решают, что я не имею права на развод. В процессе супруг утверждал, что я наркоманка, я считаю, что он психопат. И то, и другое невозможно доказать. Муж выиграл суд.
Комментарий адвоката Юлии Трубиной Александра Дозморова:
Мотивировочную часть мы еще не видели, но, исходя из материалов дела, можно сказать, что суд опирался на заключение опеки. А органы опеки, на мой взгляд, вышли за пределы своих полномочий и оценили не текущее состояние ребенка, а разнообразные аргументы сторон конфликта. Грубо говоря, опека подменила суд. Кроме того, они указали, что факт о постоянном месте жительства ребенка в России не доказан. Юлия показала квартиру, доходы, детский садик. Показала, как проходит социальная адаптация сына.
Но в опеке заявили, что ребенок, по их мнению, более адаптирован к Нидерландам и им кажется, что в Амстердаме ему лучше. При этом прокуратура была против удовлетворения иска. Мы, конечно, будем решение суда обжаловать.
Наше агентство связалось с супругом Юлии, чтобы узнать его точку зрения на эту историю.
Мужчина выступил против освещения жизни его семьи в СМИ и заявил, что по факту заявлений жены готовятся иски в суд и правоохранительные органы: «Являясь законным представителем своего сына, я против любого освещения в СМИ и других медиа любой информации о частной жизни ребенка и семьи, поскольку это наносит ущерб моему сыну, что в дальнейшей его жизни может отразиться на его здоровье, причинить моральный вред, создать дополнительные проблемы в его взрослении и социализации.
В интересах ребенка дело в суде рассматривалось в закрытом судебном заседании, о чем вынесено определение суда, и разглашение каких-либо сведений по делу запрещено законом.
Суд исследовал все доводы – как матери ребенка, так и мои – и вынес решение о возвращении ребенка.
Организация травли в отношении меня моей супругой в социальных сетях и других медиа наносит ущерб мне и моему сыну, нарушает наши права, а также является неприкрытым давлением на суд и государственные органы.
Супруга распространяет порочащую и не соответствующую действительности информацию».
Антон Гуськов
Фото предоставлены Юлией Трубиной
