Спецкор ЕАН Игорь Чукреев в ожидании аккредитации для перехода через границу съездил в Севастополь, где его застал старт военной операции РФ на территории Украины. Сегодня он вернулся в Ростов, чтобы, наконец, попасть в Донбасс. По дороге с полуострова его попутчицей оказалась женщина, история которой отражает часть истории взаимоотношений противоборствующих сторон.
В эти дни, ползая вдоль границы в ожидании ответа правительства РФ по разрешению на выезд в Донбасс, я время от времени натыкаюсь на разные истории. Тут много беженцев да и просто людей, и каждому есть о чем рассказать. Ну, может, кроме тех, кто ударился в панику, — они тоже разговаривают, но в основном на эмоциях.
Судя по новостям, поезда с юга России сейчас забиты. На практике — как повезет. Я покупал билет за день до выезда через интернет — спокойно взял, пусть и боковушку, но нижнюю. Подсевший позже, в Симферополе, сосед, которому досталась верхняя полка, наоборот, жаловался, что три дня ходил на вокзал, но мест на нижних полках не было.
Из Севастополя мы выезжаем в почти пустом вагоне. Общаемся с парнишкой из соседнего купе о Крыме — тот, как оказалось, после службы в Севастополе полюбил полуостров, часто сюда ездит и рассказывает, что тут еще можно посмотреть.
Обсуждаем и новости. Когда мы садимся в поезд, в лентах идут сообщения о российской делегации, которая ждет Украину на границе с Белоруссией, угрозах НАТО внепланово принять Украину в альянс и заявление Путина о приведении в готовность «основных вооружений». Едва трогаемся – интернет пропадает. В ожидании связи шутим: теперь главное проскочить Мост, а что нам еще остается?
В Симферополе поезд забивается до отказа. Люди едут на Байкал, в Мурманск, Ростов — по всей России. Кто-то возвращается из отпуска, кто-то - с лечения в санатории, кто-то навещал родственников. Только одно место, дефицитная нижняя полка, всю дорогу остается свободным — кто-то то ли не успел, то ли передумал.
Среди соседей в вагоне оказывается жительница Луганска. Ездила в Симферополь к подруге, сейчас едет в Ростов к сестре, через неделю планирует домой. «Да у нас и сейчас в самом городе тихо», - рассказывает она. Тихонько включаю диктофон на всякий случай, как оказывается потом, не зря, история получилась очень уж картинной, без записи сложно поверить.
- Мы с мужем переехали в Луганск в 2013 году, как на пенсию вышли. До этого работали всю жизнь в Новом Уренгое. В 2014 как раз возвращались из Крыма с отдыха, за Донецком трассу перегородили здоровые армейские машины, военные проверяли документы. Приехали танки, на них солдаты с автоматами. Это страшно, когда в машину целится танк.
- Чьи танки-то?
- Да непонятно. Со стороны границы приехали. А чьи — кто их разберет? Бардак был. Глава администрации оперативно направил тех, кто хотел, в объезд, мы их объезжали: и танки, и грузовики по полям. Машину вверх-вниз бросало. У сына машина с низкой посадкой — бампер отлетел почти сразу. Но хорошо, что уехали. Мне потом фотографии показывали: кто остался — все машины расстреляли потом.
- Из чего? Автомат, пулемет?
- Не разбираюсь я, из автоматического чего-то.
Дальше так и жили: начались перебои с электричеством, обстрелы, вода по расписанию, по плавающему графику — на пару часов в день. Рассказывает, что обстановка была где как. В центре Луганска, Донецка — там спокойно все время было. На окраинах стреляли.
Аэропорт Донецка до сих пор закрыт, там националисты все эти годы увлеченно охотились за «ватой».
- У моей подруги там дом рядом. От него уже, наверное, фундамент только остался. Еще в самом начале в него снаряд попал — он сгорел. Она, как успокоилась, хотела сходить, посмотреть, что там, — по ней огонь открыли, огородами уползала.
Как оказалось, родственники у женщины не только в России. Есть еще племянница в Киеве переживает за нее.
- Поскорее бы вся эта стрельба закончилась. Они там сейчас сидят в подвале, в бомбоубежище.
- Часто созваниваетесь?
- Да вообще сейчас не разговариваем. Когда все началось, они как с цепи сорвались. Сестра, мать ее и дочери моей гадостей понаписала, и внучке маленькой: дрянь, подстилка русская, удали все фотографии со мной из соцсетей. Внучка маленькая — зачем она ей так? Потом заблокировала их в соцсетях. Сестре нашей в Ростове позвонила — обматерила ее, тоже разругались. Страшно это: пусть война, но семьи распадаются. Я ей сразу сказала: не буду с тобой разговаривать, пока не успокоишься, не хочу ругаться. Да она нормальная была, потом, как замуж вышла — муж у нее из Бендер, западник, — вот с тех пор с той стороны в нас и несется все это.
- И она с ним в Киев уехала?
- Зачем? Дочка у нее — да, в Киеве, а сама она с нами, в Луганске.
- В смысле? И сейчас? И все эти годы?
- Ну да.
- И что они говорят про обстрелы?
- Что мы «вата», что так нам и надо.
- А соседи их как терпят?
- А соседи с ними не разговаривают. Муж у нее на рынке торгует — там тоже с ним никто не разговаривает, соответственно, торговля не идет. Живет на пенсию от России.
Мы ему говорили: ну так езжай в Киев? А он нам: да я тут пенсию от России буду получать, пусть хоть так у них денег на армию меньше становится.
Говорю же: кащенко там в голове.
Как только появляется сеть, соседка тянется за телефоном - позвонить подруге на Украину. Та живет почти на границе с Белоруссией.
-Вот рассказывает, что хлеб сегодня уже по 127 гривен (около 250 рублей - прим.ЕАН), радуется, что успела заранее шесть булок еще на прошлой неделе купить.
Крымский мост мы проехали ночью. Так и не посмотрел на него никто. Несколько часов ждали новостей. Делегация России все еще ждала делегацию Украины где-то на границе с Белоруссией, НАТО и Евросоюз обсуждали принятие Украины, Россия начищала ракеты. Несколько часов ловли интернета и ожидание новостей вымотали так, что смотреть на мост сил не осталось.
Ростов встретил тишиной. Если над Севастополем пролетают самолеты, то тут тихо, город просто ждет. Да, скучают на вокзале волонтеры: поток беженцев вроде и стих, но по железным дорогам все еще ездят те, кто уехал из зоны боевых действий. Им помогают с билетами. Но таких немного, и волонтеры в основном просто слоняются в ожидании новостей, как и все.
