Алексей Ефремов: «Я не могу заставить себя писать современный город»
В Екатеринбурге в галерее RakovGallery открылась выставка одного из самых популярных художников города Алексея Ефремова «Времена жизни». Проект это хоть и довольно камерный, компактный, но ретроспективный. Выставка позволяет отследить весь цикл изменений уральской природы, связь поколений (представлены работы династии художников - отца и дочери Алексея Ефремова) таит в себе отсылки к истории края и религии. «Мы построили экспозицию таким образом, чтобы можно было говорить о чем-то, переходя от картины к картине. Говорить о чем-то важном», - отмечает художник.
Корреспондент ЕАН встретился с Алексеем Ефремовым накануне открытия выставки, чтобы поговорить о новых работах в частности и творческом пути в целом.
- Алексей Валентинович, расскажите, в чем главная идея выставки?
- Тема «Времена жизни» перешла по наследству от одноименного альбома, который мы сделали совместно с поэтом Вадимом Осиповым. Идея очень проста. С возрастом мы больше ценим наше время, красоту момента. И в каждой картине можно увидеть созерцание момента.
На этой выставке представлено более 50 работ. В основном это пейзажи Екатеринбурга и окрестностей. За редким исключением. Здесь есть пара мексиканских и одна пражская работа. Но и они не просто так. И все же в основном это природа нашего края. Будь то Полдневая, Двуреченск, Чусовая и так далее.
Для этой выставки я специально подготовил несколько довольно крупных, полутораметровых работ. Я подумал, что такое светлое помещение заполнить одними небольшими картинами будет неправильно. Поэтому появились какие-то более или менее значимые вставки. В отличие от других они написаны не на пленере, а в мастерской.
Это особый вид живописи. Здесь не приходится следовать подсказкам, которые тебе дает натура. Здесь больше работает сердце и память. Эти работы сделаны по этюдам. Например, «Монистовый звон сентября». С таким холстом на натуру не выехать.
- А какая связь с Мексикой?
- Как-то будучи в Мексике, в Пуэрто-Вальярте, я заметил мост, который перекинут от одного дома к другому. Оказалось, в 60-х годах прошлого века здесь снимался фильм с участием Элизабет Тейлор, которая жила в одном доме. А в другом доме жил ее будущий муж Ричард Бертон. Он был страстно влюблен в Лиз. И построил мост «От сердца к сердцу». На меня это произвело впечатление. Это romantic bridge. Я нарисовал этот мост. И перекинул его к улочкам Екатеринбурга. А потом возникла серия работ: к каждому мексиканскому этюду я подобрал уральскую пару. Получилось, что все мы связаны и живем в одном мире.
- Ваше имя прочно ассоциируется именно с уральской природой и пейзажами. Как часто рисуете в путешествиях?
- Я бы сказал, это мое основное занятие. Я путешествую всегда с этюдником и с семьей. Один я езжу только недалеко или в какие-то труднодоступные места — например, Соловки, Валаам. Без этюдника я себя чувствую ненужным вообще.
Привожу много работ. Есть целые серии итальянских этюдов (в Италии бываю каждый год не по разу), мексиканских. Просто не все показываю.
- Это, наверное, вызов самому себе - писать природу чужого края художнику, который славится умением даже передать уральский воздух? Иная палитра.
- Совершенно точно. Попадаешь в экзотические условия, где абсолютно другие цвета. Другая цвето-воздушная среда. Чувствуешь себя просто школьником. Ставишь перед собой этюдную задачу и рисуешь глазами. Ни о каком рисовании сердцем тут не идет речи.
В моем понимании есть два способа рисования. Один глазами, когда ты идешь на какой-то открыточный вид, и другой — сердцем. Когда ты пишешь, например, берег Патрушихи, где рисовать практически нечего и ты должен из себя достать то, что тебе дорого, добавить света.
Вот эта работа написана по этюду, сделанному в Камышлове. Она называется «Зима из детства». Я не случайно повесил здесь замороженное белье. Я помню его вкус, этого заиндевелого уголка. Плюшевый мишка, коврик на заборе... И все это у Христа за пазухой. И сорока, как привет /Питеру/ Брейгелю. Это я называю рисовать сердцем.
- В основном на выставке представлены осенние пейзажи. Любимая пора?
- Просто осень — тот период, от которого мы недавно отошли. И представленные на выставке работы как раз писались в эту пору. Но здесь есть и старые мои картины, зимние и летние пейзажи.
Единственный натюрморт на выставке — полевой букет. Этот букет я подарил своей жене, когда приехал с пленера. А потом и нарисовал.
- Ваши любимые места в Екатеринбурге?
- Это улицы моей юности: Горького, Розы Люксембург. Дом Железнова с яблонями и старым фонтаном, который там до сих пор сохранился. Когда я осенью откусывал яблочко, мне всегда хотелось сказать: «Алексей Анфиногенович /Железнов/, спасибо тебе за такие вкусные яблочки».
С каждым старым домом связаны свои истории. У меня есть проект «100 маленьких открытий». Это набор открыток, 100 сюжетов о городе, с историей и цитатами из прессы 19-20 века.
Многих любимых мест для пленера и нет уже. В одном месте возвели дом, в другом - баннер поставили, который все закрыл, или деревья срубили. А дом без деревьев уже не так интересен. Но все это осталось в моем сердце и в моих работах.
- Вас называют певцом старого Екатеринбурга. Образ нового, динамично развивающегося города вас не вдохновляет?
- Человеку свойственно искать себе уютные места. Старый Екатеринбург — это, как правило, небольшие, пропорциональные дома, сделанные людьми и для людей. За прошедшие годы они приобрели портретные черты своих хозяев. Какие-то на костылях стоят и покосились. Но они красавцы - что деревянные, что каменные. Их остается все меньше и меньше.
Я сначала плакал по этому поводу, потом смирился, понимая, что старикам предначертан уход. Но мне все равно очень жаль.
Я не могу заставить себя писать современный город. Наверное, найдутся такие художники, которые, родившись в современном городе, полюбят его таким, какой он есть. Мы же не выбираем себе маму. Какая есть, такую и любим.
- Как вы относитесь к тому, что происходит с городом сейчас: последние реновации - будь то сквер у Оперного, храмовая история?
- Моя позиция — нашему городу обязательно нужен храм святой Екатерины. Он здесь был всегда. День поминовения Екатерины был даже нерабочим днем. Это покровительница наша. Благо, что есть люди, которые заинтересованы в строительстве такого храма. Мне нравились идеи его размещения и на воде, и на месте каменного цветка. Историческое место было бы идеальным. Пока не получилось. Но я жду, когда он появится.
- Как считаете, есть у нашего города единый архитектурный образ?
- Когда я смотрю глазами провинциала на наш город, я понимаю, что он красивый, светлый и высокий. Но единого образа пока нет. Наша проблема - точечная застройка.
Мне бы хотелось, чтобы в новом городе сохранялись черты старого Екатеринбурга. Хотелось бы, чтобы здесь были пешеходные зоны вдоль всей Исети и до Уктуса, через парки. Чтобы я сел на велосипед и проехал, не рискуя жизнью, через весь город, почитал бы какие-то истории, увидел бы какие-то изваяния персонажей, которые достойны этого.
- Расскажите о работах вашего отца и дочери.
- На выставке представлены работы моего папы, Валентина Ефремова. Он не профессиональный художник, архитектор. 15 января ему исполнилось 88 лет. Он до сих пор пишет каждое утро по небольшой работе. Не на натуре, дома: возраст выходить на пленеры уже не позволяет. Он романтик в душе. Мы издали к его дню рождения книгу «Дорога на Восток». Там много работ из путешествий - приморские сюжеты, Карелия — и, конечно, природа нашего края.
И отдельная стена на выставке — работы моей дочери Анны. Она сейчас учится в Архитектурной академии. Здесь представлены этюды в технике масляной пастели и несколько графических работ.
- Если рассматривать культурный бренд нашего города, Екатеринбург со стороны известен как столица рока, например. Но наша художественная история недостаточно раскручена, мне кажется. Хотя здесь жили и живут выдающиеся художники: Виталий Волович, Михаил Брусиловский, Герман Метелев, Анатолий Калашников и многие другие. Почему так происходит?
- На мой взгляд, творчество перечисленных художников к Уралу вообще никакого отношения не имеет. Люди своими головами принадлежали всему миру, посмотрите на их сюжеты. Но у нас есть масса других художников, о которых действительно мало знают. Прежде всего это Геннадий Мосин. У него живопись абсолютно уральская, там даже от иконописи что-то существует.
Или Игорь Симонов. Настоящий народный художник. Почему-то считается, что раз он рисовал сталеваров, то это на потребу. А он такой мастер был - непревзойденный мастер рисунка.
Александр Бурак писал нашу природу, не ездил далеко: порог Ревун, Чусовая, Верхотурье. Прославлял наш край.
- Как вы относитесь к современному искусству?
- Я не все современное отношу к искусству. Если кто-то решил прибить себе мошонку на Красной площади, то с искусством я тут связи не вижу.
Я считаю, что на рубеже 19-20 веков, когда из искусства был изгнан Бог, художник сам взошел на его место и сказал: «Я сам творец, вот вам мои мысли, мои концепции».
С тех пор сердце зрителя стало холодным. Как искусствовед, я считаю, что любой «изм» - это интересно. Но как человек я это не люблю. Как человеку мне нужен свет, гармония и любовь.
- А на современные выставки ходите? Ради интереса, как искусствовед.
- Я сейчас полечу в Москву на выставку /Василия/ Поленова. До этого летал на выставку /Ильи/ Репина.
И там я смотрел картины со слезами на глазах. Чтобы живописью довести меня до слез, это надо умудриться. Но Репину это удалось.
Выставка /Валентина/ Серова была. Я стоял два часа на морозе, потратил кучу денег. Но Серова я привез с собой. И он остался со мной навсегда. А современная живопись, если это просто «ячество», мне, как человеку, неинтересна.
- Кажется, что ваша манера устоялась абсолютно. Есть ли сегодня место эксперименту в вашем творчестве?
- Я тоже прохожу стадии развития. Смотрю свои ранние работы: в них меньше цвета, больше тона. Я рисовальщик. Не обладаю живописным даром /Михаила/ Врубеля, /Филиппа/ Малявина, /Валентина/ Серова. То, что я делаю с цветом, идет от опыта и понимания физики цвета. Я реалист, академист. Хотя академию не заканчивал, закончил художественное училище и кафедру искусствоведения Уральского государственного университета. Мне этого достаточно.
Потому что я пейзажист, а пейзажам в академии не учат.
Занимаюсь еще и графикой, там я экспериментирую. Сегодня мне интересно попробовать себя в масляной пастели. Потому что дочь у меня занялась этим делом. Пастель лежит на глазах. Ну как не взять и не попробовать?
Любой эксперимент связан с поиском нового языка. А я всю жизнь занимался этюдом, пленером. Для меня подвиг - заставить себя сесть в мастерской, создать что-то отличное от натуры.
- Что вас вдохновляет, кроме старого Екатеринбурга?
- Во-первых, меня вдохновляет моя жена. И, конечно, свет, гармония и любовь. Я свою миссию именно так и воспринимаю: дать людям увидеть этот мир гармоничным, полным света и любви.
Например, эта работа называется «Русская свеча». Иерусалим. Православный храм, который построил Антонин Капустин, наш земляк. Работа написана в мастерской по впечатлениям от поездки. Здесь я сам себе передал привет от Поленова («Христос и грешница»). И этот свет. Его мы можем видеть и в окрестностях Верхотурья, и у Симеонова камня, где сидит рыбачок, а может, и сам Симеон...
Давайте посмотрим на картину «Время пасмурного света». Это весенний вид. Я писал березку и поймал себя на мысли, что у меня получилась тут ветхозаветная троица. Когда ты подходишь к работе с молитвенным отношением, оно само рождается. И ведь я не думал об этом.
- Не секрет, что вы довольно популярны среди коллекционеров и любителей искусства. Случались ли необычные истории, связанные с коллекционерами?
- Есть у меня покупатель из Венеции, Антонио. Он купил у меня несколько работ, специально человека для этого прислал. Затем пригласил к себе в Венецию, чтобы я показал ему мастер-класс.
И когда люди шли мимо, он их останавливал и говорил: «Это русский художник! Это русский художник!» .
Это знаете как гордо было - ощущать себя русским художником в его понимании. Потому что за русским искусством - глыба традиций, которые я пытаюсь сохранить.
