Состояние нелюбви. Рецензия Татьяны Андрияновой
В День защиты детей в прокат вышел фильм Андрея Звягинцева «Нелюбовь», отчасти посвящённый проблемам материнства и детства, так что дата почти не случайна.
Москва. Южное Тушино. Наши дни. Женя и Борис разводятся. Продают квартиру, чтобы наконец разъехаться. Личная жизнь каждого почти устроена. Остался последний нерешенный момент: договориться, с кем будет жить их 12летний сын Алеша. Он появился на свет «по залету», а значит, по Звягинцеву, в нелюбви.
Мать с комплексом Медеи, отец ведущий инертное существование, их взаимная ненависть - этого вполне достаточно, чтобы сбежать из дома. Но Алеше предстоит еще большее испытание: из подслушанного разговора родителей он узнает, что никто из них не хочет брать его в новую семью, в качестве варианта предлагается интернат. Утром Алеша сбегает. Родители замечают неладное только сутки спустя.
Полицейский, принимающий заявление, прямо говорит Жене, что система не работает. Государство умывает руки, предлагает воспользоваться помощью поисковиков-волонтеров. Те незамедлительно начинают розыскные мероприятия согласно доведенной до автоматизма схеме: опорос соседей, изучение окружения и местности и тд.
Родители участвуют в поисках. Отец вместе с поисковым отрядом прочесывает лес. Мать ездит по больницам, куда доставляют неопознанных детей. Но ищут они лишь затем, чтобы окончательно убедиться, что их больше ничего не связывает и можно начинать жизнь заново. Старую жизнь в новых декорациях.
Звягинцев не верит в автоматизм, он верит в порыв и прорыв. Движение само по себе не гарантирует достижения цели, а любовь может стать этим прорывом. Любовь по Звягинцеву оказывается состоянием осознанности, способности отнять руки от лица (см. заглавный плакат), открыть глаза и принять необходимость изменения, раз уж ты хочешь быть счастлив. Однако родители Алеши выбирают автоматическое движение: Женя - бег на месте, Борис - хождение по кругу. Ни то, ни другое никуда не ведет.
Родители мальчика только кажутся монстрами в человеческом обличии, они, олицетворяя Черствость и Равнодушие, просто продукт среды. Оба они, буквально ли, нравственно ли, сироты, люди без прошлого и без будущего. Женина мать называет дочь блядью, когда та приезжает к ней в поисках сына, и в течение своего экспрессивного монолога неоднократно отрекается от дочери, как и сама Женя отрекалась от Алеши. А сирота Борис, заполняя пустоту, расквитавшись со старой семьей, заводит новую с прежними слагаемыми: брак «по залету», ничего не значащие обещания «мы вместе», сын-помеха, отстраненность и одиночество. И Женя, и Борис застыли здесь и сейчас в переживании своего травмирующего опыта, но это не значит, что у них нет или не было выбора.
Один из лучших кадров фильма - большое старое дерево, в корнях которого запуталась оградительная лента. Эту ленту из корней вынимает Алеша, она просто предмет его детской забавы. Он подбрасывает ее, и она повисает в ветвях. Так и его родители сами выбирают: оградить ли себя от прошлого или от будущего.
В первоначальном замысле, очевидно, зрело мощное высказывание про сиротство и родительство, про человеческую заброшенность, первобытность и темноту, проживаемых на склоне Сходненской чаши. Однако, все это едва не утонуло в повторяющихся попытках режиссера поточнее пояснить зрителю, что Женя плохая мать, потому что смотрит Дом 2 и зависает в инстаграме, а Борис плохой отец, потому что волнуется, что из-за развода может потерять работу в православно-фундаменталистской компании. Двадцать минут экранного времени режиссер показывает нам особенности ее внутреннего уклада, чтобы больше никогда об этом не вспомнить. Зато не устает напоминать, что телевизор и инстаграм беспримерное зло, делать селфи пошло, фотографировать еду во время свиданий пошло.
Звягинцев клеймит приметы времени, а выдает в первую очередь себя. Пошло показывать смену времен с помощью смены моделей айфона, пошло делать обобщения, надев на плохую мать футболку с надписью Pаша. Звягинцева только ленивый не обвинил в режиссерском высокомерии, но здесь он равен своим персонажам. Социальная сатира уже его привычный прием, но здесь плакатность мешает фильму, зрителю и самому режиссёру. Эти инородные вставки на злобу дня рвут ритм главной повествовательной линии, отвлекают на несущественное, снижают интенсивность саспенса.
Звягинцев всегда хочет вывести бытовую историю на метафизический уровень – в этом его метод. Казалось, что в Левиафане он смог найти оптимальный баланс между узнаваемостью обстоятельств и обобщением на тему взаимоотношений человека и власти. В Нелюбви его приемы обобщения оказываются топорными на фоне поднятой им проблемы осознанности как способа переступить грань первобытного состояния человека.
Звягинцев часто говорит, что зритель должен работать, что он должен открывать фильму свою душу, ум и сердце. Последние фильмы режиссера, и Нелюбовь не исключение, вполне самодостаточны и даже избыточны; внимательный зритель без труда может понять в чем причина несчастья главных героев. И Дмитрий Киселев размером во весь экран для этого не нужен.
Фото: tyt.by, rus.rt.com, starhit.ru, livehdwallpaper.com.kinopoisk.ru
