Дмитрий Касимов: «Чехову 160 лет, а мы все еще не можем его разгадать»

О своем творческом пути и том, что изменилось за эти 8 лет, в интервью ЕАН рассказал режиссер этого спектакля Дмитрий Касимов.

«Три сестры», Свердловский театр драмы, 2012 год.

- Расскажите немного о театральной жизни Екатеринбурга сегодня, как бы вы ее охарактеризовали?

- Театральная жизнь Екатеринбурга довольно насыщенна и разнообразна. И я говорю сейчас не только о драматическом театре, но и о музыкальном и танцевальном. Мне кажется, что в танцевальном театре происходят очень интересные творческие процессы. В драматическом же театре - смена поколений, приходят молодые режиссеры, художники, хореографы. Так лицо театра молодеет, я этому очень рад. Театральная жизнь Екатеринбурга насыщена фестивалями, можно увидеть много спектаклей из Москвы и других городов, зрителю предлагают очень широкий выбор. Но надо сказать, что в екатеринбургских театрах последнее время мы можем наблюдать очень интересные события, которые за обилием других часто теряются. Это и «Кот в сапогах» в ТЮЗе, и «345» в Провинциальных танцах, «Пахита» в Оперном театре, «Вий» в Драме, «Оптимистическая трагедия» в Коляда-театре и т.д.

«Три сестры», Свердловский театр драмы, 2012 год.

- Вы окончили ГИТИС, работали в театре Романа Виктюка, а в 2010 году вернулись в Екатеринбург. Не тянет ли сейчас в Москву?

- У Романа Григорьевича я проходил стажировку, участвовал в роли ассистента. И на этом вся моя работа там закончилась. Я понимал, что туда приходят работать с Романом Григорьевичем, а не со мной. Режиссер идет своим путем. И я честно сказал мастеру, что пойду своим путем, каким бы он ни был. Я оперный режиссер и работать хотел в музыкальном театре, но со временем понял, что мой путь сложнее и интереснее. Поработав в двух музыкальных театрах, я вернулся в Екатеринбург и устроился в наш Оперный театр режиссером, которому в плане постановок ничего не светит. (Мне так и сказали сразу.) Одновременно я получил предложение от педагога ЕГТИ Андрея Неустроева поставить спектакль на его курсе. Так я пришел на тот судьбоносный курс, который позже станет «Молодым театром» при Театре драмы, который мы создали вместе с художником Владимиром Кравцевым. И все закрутилось, я погрузился в эту жизнь.

- Как раз хотелось бы узнать об этом подробнее. Проект «Молодой театр» впервые образовался на площадке Театра драмы. Какую роль он сыграл в вашей творческой карьере?

- «Молодой театр» - судьбоносная встреча, как я уже сказал. Это были молодые ребята, с которыми мы оказались очень близки друг другу по духу и живо потянулись к совместному творчеству. Мы говорили с ними на одном языке. После спектакля «Два приятеля», который мы сделали с Кравцевым в той самой аудитории, в которой и я учился в свое время в ЕГТИ, нас пригласили в Театр драмы поставить спектакль на малой сцене театра. Мы поставили «Грозу» Островского, в котором Кабаниху сыграла Ирина Ермолова.

Для нас этот спектакль стал и испытанием, и началом серьезного пути в театре. Потом был «Соловей» и «Три сестры». 

Нужно понимать, что театр (если все по-серьезному) – это тяжелый путь: работа, ограничения, бедность, ожидания, ежедневный эмоциональный стресс, разочарования, взлеты. Я горжусь выходцами из «Молодого театра», которые сейчас выходят на сцену разных театров Екатеринбурга.

«Три сестры», Свердловский театр драмы, 2012 год.

- Спектакль «Три сестры» - постановка по знаменитому произведению Чехова, в то время, как, например, спектакль 2017 года «ОБЭРИУТЫ» - больше оригинальное произведение, лишь построенное на реальной истории. Есть ли разница между такими постановками и можете ли вы сказать, что ставить театрализованное представление по пьесе легче или, наоборот, в таких случаях приходится сильнее себя ограничивать?

- Смотря какие стоят задачи. Для «Молодого театра» нужно было работать с классикой, хорошим материалом. Была необходима «Гроза», например. Потому что классика – это основа. Артист может научиться только на настоящей драматургии. Это нужно в том числе для воспитания художественного вкуса, умения «читать» и разгадывать автора. В случае «ОБЭРИУТов», например, у меня стояла другая цель.

Хотелось рассказать историю писателей, которую мало кто знает, рассказать об их трагичной жизни и о том, почему она оказалась такой, почему их литература исчезла из истории на некоторое время. Хотелось рассказать о действительно сложном пути литератора в XX веке. Это совсем другой принцип.

Я не сторонник того, что пьесу нужно осовременивать, оправдывая тем самым какие-то ожидания. Сегодня, наоборот, для актеров и режиссеров оказывается сложно понять, что написал автор и как это относится к нам, а не интерпретировать по-своему. 

Я стал замечать, что актеру сложно точно выучить авторский текст, все привыкли учить приблизительно, а ведь это очень важно. Я привык к тому, что артист-певец поет те ноты, что написал композитор, и нам сложно представить, чтобы певец пел приблизительно или своими словами партию Ленского. Я считаю, что у Чехова те же ноты, в его текстах важна каждая пауза. Если мы придумываем и чересчур переиначиваем, то это перестает иметь отношение к Чехову, но это мой взгляд. Но опять же смотря какие стоят задачи.

- Спектакль возвращается на сцену Камерного театра в другом актерском составе. А повлияло ли такое обновление на спектакль?

- Другая сцена, другие артисты. Мне очень хотелось бы, конечно, чтобы в этой редакции вернулся состав «Молодого театра». Но не вышло, к моему большому сожалению. Тем не менее, мне кажется, получилось собрать очень интересную команду. Это Анастасия Афанасьева, Юлия Родионова, Наталья Комарова, Алексей Шестаков, Валерий Прусаков, Марина Гапченко и другие. Кто-то впервые выходит на сцену, например, исполнительница роли Ирины – Анастасия Дуплякина. Это не будет калька со старого спектакля, но мы постараемся сохранить магию пьесы, которая у нас была создана с «Молодым театром». Еще надо сказать, что в этом году «Молодому театру» исполнилось бы 10 лет и, возвращая этот спектакль в театральное пространство Екатеринбурга, я хотел бы посвятить его этой прекрасной, чистой и высокой мечте, которая случилась в нашей жизни.

«Три сестры», Свердловский театр драмы, 2012 год.

- Для спектакля «Три сестры» вы искали настоящие предметы быта того времени – газеты, конфетные коробки, реальные фотографии, подлинную мебель, чтобы создать настоящее погружение. Будет ли это в обновленной постановке?

- Да, это действительно так. Однокурсница ребят Алена уехала жить в Лондон, зашла на одну барахолку, сфотографировала все эти замечательные вещи и предложила нам. Там это стоило копейки, очень дешево. Театр смог приобрести удивительные старинные вещи. Наполнили мир Чехова этими предметами. В этот раз тоже что-то найдем, скорее всего. Но тут и сцена другая, тут больше расстояние. Но мы обязательно что-то интересное придумаем!

«Три сестры», Свердловский театр драмы, 2012 год.

- А чем вообще будет отличаться новая версия от того, что было в 2012 году?

- Наверное, для тех, кто уже видел спектакль в прошлый раз и сейчас увидит этот, будет пища для размышлений. Мы все повзрослели. Эта пьеса словно взрослеет с тобой. Вещи, которые мы раньше не замечали, теперь так понятны, удивляешься, как раньше их не видел. Соответственно, вместе с такими новыми наблюдениями изменяется и сам спектакль.

«Три сестры», Свердловский театр драмы, 2012 год.

- Чего вы ожидаете от возвращения этого спектакля, есть ли какие-то особенные чувства?

- Я для себя всегда жду Чуда. Театр – это то, что я люблю и чему я служу. Мне хотелось бы, чтобы мы смогли услышать голос автора, его неповторимую интонацию.

- Есть ли что-то особенное в этом произведении лично для вас?

- Эта пьеса затрагивает важные вопросы нашего бытия, бытия русского человека. Гениальная драматургия, которую можно открывать снова и снова и всегда находишь что-то, чего раньше не видел.

Чехову 160 лет, а мы все еще не можем понять, разгадать его, что он имел в виду, поэтому часто подстраиваем его под свое видение. Мы можем только предположить, приблизиться к его тайне. Иногда случаются открытия. 

Говорят, таким открытием был спектакль Эфроса на Малой Бронной в 1968 году, но его закрыли после сдачи. Тимофей Кулябин сделал «Три сестры» на языке глухонемых, я не видел этот спектакль, но то, что я читал об этой постановке, – это очень интересно. Это пьеса очень непростая, за нее не очень любят браться. Там много загадок, непонятно, что происходит, действия почти нет. Плюс отсутствие главного героя. Но это, конечно, центральная пьеса в драматургии Чехова.

«Три сестры», Свердловский театр драмы, 2012 год.

- Что стоит ожидать зрителям от премьеры? Нужно ли как-то дополнительно морально подготовиться или, может быть, перечитать произведение?

- Было бы полезно, разумеется. Читать вообще очень хорошо! Но даже если нет, то это не страшно. Эта пьеса для меня – психологическая симфония. В ней много загадок, много смешного, трагичного, странного, глупого, нелепого, прекрасного и неизведанного. В ней есть все.

Однажды Чехова спросили: «Что происходит с Россией?» Он сказал: «Я не знаю, я слышу только какой-то звук. Россия гудит, как улей».Автор: Анастасия Каленникова