Драма вокруг храма. Взгляд из Челябинска
Журнал «Эксперт» предложил корреспонденту ЕАН Дмитрию Моргулесу написать материл о «храмовом» протесте в Екатеринбурге. С разрешения коллег приводим текст полностью и без изменений.
«Теперь нужно переступить через себя»
«Утром 13 мая жители Екатеринбурга увидели, что сквер рядом с Театром драмы в самом центре города обнесен легким забором из металлической сетки, который был поставлен ночью. Изнутри площадку охраняли представители охранного предприятия «РМК-безопасность».
К вечеру возле сквера начали собираться недовольные граждане, которые устроили акцию протеста. Спустя некоторое время толпа (по разным данным, число протестующих оценивалось в несколько тысяч человек) снесла легкий заборчик. К скверу начали прибывать машины ОМОНа и группы молодых крепких людей, среди которых были замечены бойцы Академии единоборств РМК, в том числе боец UFC Иван Штырков и интернациональный чемпион мира по боксу по версии WBO в первом среднем весе Магомед Курбанов. Общее количество бойцов оценивалось очевидцами по-разному - от нескольких десятков до нескольких сотен.
При относительном попустительстве полиции спортсменам и бойцам удалось оттеснить протестующих с территории сквера и восстановить забор. Местные СМИ сообщали, что один боец применил баллончик с газом. Кроме того, была пара мелких стычек, множество взаимных провокаций и оскорблений, а когда один из крепких молодых людей отмахнулся от сотрудника полиции и его попытались задержать, бойцам удалось его отбить. Потом силовики все-таки вмешались, стало известно о первых задержаниях.
На следующий день губернатор региона Евгений Куйвашев предпринял попытку примирить стороны конфликта и пригласил по пять человек с каждой стороны в свою резиденцию. Однако разговора не получилось, власти области отказались откладывать стройку или переносить место строительства, сославшись на то, что все законные процедуры инициатор прошел. А мэр Екатеринбурга Александр Высокинский пообещал, что в городе появится «самый лучший храм».
Сквер возле Театра драмы в самом центре Екатеринбурга, на берегу реки Исети. В радиусе пары сотен метров — Ельцин Центр, правительство и Законодательное собрание области, пятизвездочный отель Hyatt Regency, 52-этажный небоскреб «Исеть» высотой более 200 м. Если сравнивать с Москвой, то схожее по «центровости» место — парк «Зарядье».
К вечеру второго дня жители города вновь стали стягиваться к скверу. Полиция окружила периметр стройки и продолжила задержания. Среди задержанных оказались не только местные жители, но и активистка из Санкт-Петербурга, приковавшая себя к дереву наручниками, а также экс-лидеры штаба Алексея Навального из Магнитогорска (Челябинская область). Многие задержанные по решению судов попали под административный арест (впоследствии их сроки в большинстве случаев были уменьшены).
Основной инвестор строительства, совладелец Русской медной компании (РМК) Игорь Алтушкин, комментируя ситуацию, отметил, что «официальные процедуры соблюдены. Со стороны храма все идет по закону» и что он против гражданских конфликтов.
На третьи сутки по периметру строительства начали возводить новый, капитальный забор. Однако люди продолжали приходить к скверу и продолжали акции протеста, впрочем, довольно мирные.
Шестнадцатого мая по поводу событий в Екатеринбурге высказался Владимир Путин. Выступая на медиафоруме ОНФ в Сочи, он заметил, что «об этом услышал, и то мельком, только вчера, немножко даже удивился, не понял, что там происходит… Как правило, люди просят, чтобы храм построили, а здесь кто-то возражает. Но все имеют право на собственное мнение, и если речь идет о жителях этого микрорайона, то, безусловно, нужно это мнение учесть… Есть простой способ: провести опрос, и меньшинство должно подчиниться большинству. Вот в этом и состоит принцип демократии. Но при этом, безусловно, нужно учесть и мнения, и интересы этого меньшинства… нужно не перетягивать канат и не ругаться друг с другом, а сесть и договориться. А городские власти, региональные власти должны заниматься именно этим: найти оптимальное для проживающих там людей решение».
Кроме того, в Екатеринбург прибыл директор ВЦИОМ Валерий Федоров, сотрудники которого в кратчайшие сроки провели исследование мнения жителей города. Результаты опроса показали, что лишь 18% выступают против строительства храма. При этом 58% жителей считают, что храм должен быть построен в другой части города, и почти три четверти жителей города (74%) охарактеризовали сквер возле Драмтеатра как неудачное место для строительства храма.
После этого вновь активизировались власти региона. Евгений Куйвашев, фактически изменив собственное мнение, заявил, что для храма найдут новое место. «…При подборе площадки были допущены ошибки, не было в полной мере учтено мнение горожан. Нужно выбрать более подходящее место и строить там храм, о появлении которого давно мечтают православные жители Екатеринбурга. Я думаю, что опубликованные данные ВЦИОМ дают основания исключить сквер у Театра драмы из перечня возможных мест для размещения храма святой Екатерины. Обращусь к главе Екатеринбурга Александру Высокинскому с просьбой не включать эту площадку в перечень мест при проведении опроса», — написал глава региона на своей странице в Instagram. Мэр Александр Высокинский провел встречу с противниками строительства храма и объявил, что на заседании городской думы будет вынесен вопрос о проведении среди жителей опроса.
Тем не менее горожане (как противники, так и сторонники строительства) продолжали каждый день приходить к огороженному забором скверу. Впрочем, в целом и протестующие, и полиция вели себя мирно, а строительные работы на площадке уже были остановлены.
Вечером 20 мая, через неделю после начала противостояния, после просьбы митрополита Кирилла к Фонду святой Екатерины рабочие начали демонтировать забор. На следующий день демонтаж был закончен, а споры между сторонниками и противниками строительства вернулись в Интернет и в коридоры власти.
На момент сдачи этого материала шло обсуждение деталей предстоящего опроса жителей (не путать с опросом ВЦИОМ: в отличие от социологических исследований, официальный опрос жителей — довольно сложная юридическая процедура) о том, какие возможные площадки стоит включить в процедуру голосования.
История вопроса
Собор святой Екатерины в Екатеринбурге был разрушен в 1930 году. Нынешняя попытка построить его заново — уже третья за последние десять лет. В 2010 году по инициативе тогдашнего губернатора Свердловской области Александра Мишарина предполагалось восстановить его на историческом месте — на площади Труда. Спустя шесть лет активно продавливался проект строительства собора на насыпном острове в акватории Городского пруда. Однако оба варианта не устроили жителей, которые устраивали акции протеста.
В 2018 году губернатор Евгений Куйвашев объявил, что храм будет построен в сквере на набережной около Театра драмы к 300-летию города в 2023 году. Противники строительства не раз устраивали акции протеста, впрочем, тогда они были куда менее многочисленные.
Что это было
Любопытно, что во многом взгляд на то, что случилось в Екатеринбурге, и у сторонников строительства храма, и у сторонников сохранения сквера, и у сторонних наблюдателей не противоречит.
«То, что произошло, — это акция гражданского протеста, который носил антиклерикальный характер, — считает Александр Белоусов, политолог, старший научный сотрудник Института философии и права УрО РАН, сторонник строительства храма. — В этом случае церковь не была инициатором, ей предложили проект и место, она поддержала и в итоге оказалась в некоторой степени заложником той ситуации, которая произошла. Построить храм на этот раз не удалось ровно по тем же причинам, что и в предыдущие попытки: неправильный выбор места. Мотивы каждый раз были правильные и благородные. Но они не учитывали мотивы других людей. Каждый раз предлагали поставить храм там, где уже что-то было. В одном случае — сквер и фонтан, в другом случае — гладь пруда. Это не какая-то “нулевая” площадка, где ничего нет и разруха, а вместо чего-то. И это что-то оказалось ценностью для людей».
«Антиклерикальные настроения никогда не были свойственны нашему городу, — возражает Дмитрий Москвин, политолог, исследователь Екатеринбурга, сторонник сохранения сквера. — Екатеринбург с момента своего возникновения был тем местом, где люди предельно лояльны друг к другу. Здесь всегда уживались разные этносы, культуры, религии. А около 150 лет руководителями города были старообрядцы. Наверное, при таких раскладах могли бы быть конфликты. Но их не было. Единственный конфликт, связанный со строительством храмов в городе, до этого был в 1999 году, когда церковь решилась построить храм в сквере на Уралмаше, в этом старом, советском, пролетарском, очень проблемном районе. Тогда в итоге договорились, и храм немного сдвинули в другое место».
«Это был протест людей не против чего-то, а направленный за что-то, — подчеркивает Константин Киселев, депутат городской думы Екатеринбурга (партия “Яблоко”), сторонник сохранения сквера. — Не против храма, а за сохранение сквера, к которому люди привыкли, в котором они отдыхали, который был хорошо благоустроен. Кроме того, жители не оценили проект, который предлагали инициаторы стройки».
«Для нас это очень грустная история, не первый и не второй раз мы сталкиваемся с сопротивлением строительству храма. Такой реакции мы не ожидали, — удивляется Александр Андреев, директор Фонда святой Екатерины. — Мы привыкли работать в правовом поле. Подчеркну: все делалось на совершенно законных основаниях. Проект собора прошел общественные слушания и госэкспертизу. У застройщика имелось разрешение на строительство, полученное 25 апреля. Мы ведь целый год собирали документы, показывали и рассказывали, что это будет за храм, в каком он месте будет сооружен».
Почему произошло то, что произошло
«На мой взгляд, здесь есть несколько причин, — считает Евгений Минченко, политолог, руководитель коммуникационного холдинга “Минченко консалтинг”, не раз работавший в Екатеринбурге. — Во-первых, внутриэлитная конкуренция. Свои оппоненты есть и у губернатора Свердловской области Евгения Куйвашева, и у медных магнатов Андрея Козицына и Игоря Алтушкина, и у городской команды, которую Куйвашев провел в муниципалитет. Были игроки, которые “подкачивали” эту тему в своих интересах. Во-вторых, в Екатеринбурге по-настоящему очень развитое гражданское общество. Есть своя интеллигенция, причем с вполне себе столичным самосознанием, сами по себе екатеринбуржцы всегда были очень активными. Во многом то, что случилось, связано и с коммуникативными ошибками власти, и с попытками давления на людей, и с последующим федеральным информационным фоном, которые совершенно не учитывали уникальную екатеринбургскую ментальность».
«Это особенность Екатеринбурга — крупного, успешного города, с давней демократической традицией либеральной культуры, с широко разветвленной сетью разного рода общественных движений, организаций, союзов, у каждого из которых помимо этого протеста есть какая-то своя ниша, и все эти структуры “рабочие”, они активно живут, — дополняет Александр Белоусов. — А еще в Екатеринбурге большая прослойка современного российского среднего класса, большое количество интеллигенции. И мощнейшие медиа, наверное, третьи по силе в России».
При этом бо́льшая часть собеседников «Эксперта» считает, что первичным был именно стихийный гражданский протест, а политические структуры и мотивы были привнесены позже и не сыграли решающей роли.
«Эта конспирология против протестующих не работает, — считает Александр Белоусов. — Упростить все и свести к “козням”… Вот пришел человек обычный. Он сам пришел, потому что его это волнует, и никакую “методичку” он не читал. У меня есть знакомый, директор авторемонтной мастерской на “Уралмаше”, он продвинутый человек, который ездит за границу и так далее. Он приходил к скверу. И вот ему кто-то скажет: “Ты тут Майдан устраиваешь, по вражьей методичке действуешь”. Он для начала покрутит пальцем у виска: вы тут чего-то строите, а виновата “методичка?”»
Примерно того же мнения придерживается и оппонент Белоусова Константин Киселев. «Никакого единого организационного центра здесь не было, — говорит он. — Его просто не существует. Другое дело, что появились люди и структуры, которые “примазались”. Я не могу отрицать, что были и провокаторы (с обеих сторон), и люди со странностями. Это нормально, когда какое-то важное и мощное событие, конфликт, притягивает к себе всех, кого возможно. Но на 99% это были нормальные люди».
Могло ли все закончиться трагедией
Все наши собеседники критической точкой противостояния считают момент, когда к скверу прибыли представители Академии единоборств РМК и другие крепкие молодые люди, которых в Екатеринбурге называют «боевка».
«Тогда полиция попросту покинула пространство, оставив протестующих один на один с ЧОПом (представителей которого, кстати, никто не трогал — люди пели песни, шутили), - вспоминает Константин Киселев. — А потом начали появляться боевики, спортсмены накачанные… И вот это возмутило людей. К счастью, дело не приняло более серьезный оборот».
«Когда полиция в какой-то момент покинула периметр, протестующие, которые до этого вели себя спокойно, начали наседать на забор и в конце концов снесли его. Все это, разумеется, стримилось прямиком в Интернет, и люди подтянулись, — рассказывает Александр Андреев. — Я не понял поведение правоохранительных органов. Надеялся, что они будут охранять общественный порядок и спокойствие горожан, что они не дадут снести забор, возведенный на абсолютно законных основаниях. И, конечно же, если бы случилось массовое столкновение, это очень сильно повредило бы делу строительства храма. Хорошо, что кровопролития удалось избежать».
«Ничего удивительного на самом деле в поведении стражей порядка нет, — объясняет главный редактор информагентства “Европейско-азиатские новости” (ЕАН) Александр Кириллов. — Что вы хотите, когда в регионе уже восемь месяцев нет начальника ГУ МВД, а ФСБ у нас традиционно “над схваткой” и лишь конспектирует ситуацию. Что до власти — из полпредства на месте был замполпреда Борис Кириллов, из администрации губернатора был чиновник средней руки. Из города не пришел никто. В итоге был момент безвластия. Все могло бы дойти до очень кровавого сценария».
«Был очень опасный момент, когда парня хипстерского вида боевики стали утаскивать в кусты, вспоминает директор ЕАН Анна Касюкова. — Но они, эти мальчики из качалок, боятся одного — когда их снимают на телефон. Как только на них наставили камеры — парня сразу отпустили».
«На мой взгляд, было несомненной ошибкой со стороны господина Алтушкина приводить на место бойцов, спортсменов, — считает Евгений Минченко. — Наводить порядок, тем более если речь идет о возможном физическом столкновении, должны либо официальные структуры, правоохранительные органы, либо официальные охранные структуры, у которых есть четкие рамки действий и полномочий, регулируемые законодательством. Это был очень нехороший, крайне рискованный прецедент. Господину Алтушкину надо понять, что технология продвижения серьезных проектов требует апгрейда с большой поправкой на совершенно другое состояние общественного сознания и другой уровень протестности. Власти же провалили ситуацию».
«Не знаю, до чего бы все дошло, не выскажись по ситуации Владимир Путин», — резюмирует Дмитрий Москвин.
Инициатор застройки основанный в 2017 году Фонд святой Екатерины. В числе учредителей — совладелец УГМК Андрей Козицын (24-е место в списке богатейших бизнесменов России по версии Forbes), совладелец РМК Игорь Алтушкин (25-е место), акционер Трубной металлургической компании Дмитрий Пумпянский (46-место), крупный екатеринбургский предприниматель Андрей Симановский и другие заметные бизнесмены и компании. При этом все собеседники «Эксперта» утверждают, что лидерскую роль в проекте строительства собора взял на себя г-н Алтушкин. Об этом косвенно свидетельствует и присутствие на площадке ЧОП «РМК-безопасность» и появление бойцов Академии единоборств РМК. Непосредственным застройщиком собора является ООО «Храм Святой Екатерины», владельцами которого являются лично Андрей Козицын (50%) и Игорь Алтушкин (25%). Еще 25% принадлежит РМК. Впрочем, с началом протестов стало широко известно, что речь идет не только о строительстве собственно храма. Из материалов общественных слушаний, прошедших в 2018 году, понятно, что проект состоит из двух частей — храма и некоего многофункционального жилого комплекса (высотой до 30 этажей и парковкой на 220 машиномест), расположенного через дорогу от религиозного сооружения.
Что дальше?
Похоже, ситуация в Екатеринбурге хоть и прошла свою самую горячую стадию, еще очень далека от завершения. Причем, с одной стороны, и сторонники сквера, и часть сторонников храма, по-настоящему испугавшись кровопролития, ищут пути взаимовыгодного и взаимоприемлемого выхода из ситуации. Но в то же время на пути к разрешению кризиса еще множество подводных камней, в том числе с самой неожиданной стороны.
«Вообще-то есть еще и православные жители (и их не так мало), которые, мягко говоря, недовольны тем, что произошло, — напоминает Александр Кириллов. — И среди них есть радикально настроенная часть, которая готова протестовать против отмены строительства».
«Очень важно то, как православное сообщество будет выходить из этого конфликта, — соглашается Александр Белоусов. — Ведь сейчас, по сути, судьбу собора решают практически без их участия. Они пока в состоянии шока, стресса, и с ними никто не разговаривает, не советуется. Многие ведь наслушались в свой адрес глупостей про “православие головного мозга” и так далее. Наверняка ведь кто-то может сказать: “А почему то, как должен выглядеть храм и где он должен стоять, решают неверующие? Нам это нужно? Может, они нас еще учить будут, как нам креститься правильно и как свечки ставить?” Это очень опасная перспектива куда более глубокого конфликта, раскола жителей».
«Именно церковь сейчас несет мощные издержки, — дополняет Константин Киселев. — И задача — их минимизировать. Нам не нужен новый раскол, тем более по вопросам религии и нравственности».
«Самый главный подводный камень — то, что разрешение на строительство храма в сквере есть, оно никуда не делось, — считает Анна Касюкова. — И земля в аренде, и это тоже никто формально не отменил».
«Площадка действительно по-прежнему наша, — подтверждает Александр Андреев. — Мы уже понесли расходов в течение последнего года на 55 млн рублей. Будем ли взыскивать с властей, решат наши учредители. Но важно другое. Наши братья и сестры находятся в некотором замешательстве: будет ли строительство храма? Они тоже хотят показать, что их много, и они тоже хотят быть услышанными.
Мы всегда говорили, что готовы к дискуссии. Нас устраивает строительство храма святой Екатерины в центре города. Потому что главный собор Екатеринбурга должен находиться не на отшибе, а в историческом центре.
Для наших учредителей принципиально закончить строительство к 2023 году, к трехсотлетию Екатеринбурга. И выбранная площадка позволяла это делать. Переход на другую площадку означает для нас строительство на новом месте — это еще как минимум год. Новый проект, новое согласование, новое решение городской думы, общественные слушания. Есть ли у нас этот год?»
«Ситуация показала, что в городе нет никаких фигур, которым люди бы доверяли как модераторам при переговорах, — полагает Дмитрий Москвин. — Нет ни площадок, ни институтов, ни людей, которым бы доверяли все стороны этого конфликта. Впереди очень долгий путь к компромиссу. Нужно создать площадки для общения верующих людей и людей нерелигиозных. Нужно общаться. И — да — переступить через себя. И тем, и другим».
