Потомственный преподаватель УрФУ Юрий Авербух: «Кадровый голод нам еще предстоит, и он будет очень жестоким»

Юрий Авербух после СУНЦа окончил матмех УрГУ, затем поступил в аспирантуру в Институт математики и механики им. Н.Н.Красовского УрО РАН. Защитил кандидатскую. Сейчас работает в этом институте и на матмехе УрФУ. Институт отношения к УрФУ не имеет, есть общие кафедры. В параллели всегда работал в УрФУ. Собственно, преподавательская карьера началась там же, когда Юрий был еще магистрантом.

- Объединение УПИ и УрГУ. Расскажи про плюсы и минусы.

- Не скажу ничего однозначного. С точки зрения преподавателя, от того, что ректор УрГУ сейчас находится на Мира, не поменялось ничего. Более существенное влияние оказала последняя реформа 2017 года: введение САЕ (стратегические академические единицы, – прим. ЕАН), превращение факультетов в отдельные институты. Матмех зажил по-новому: два старых института (математики и естественных наук), они же 4 старых факультета (матмех, физфак, химфак, биофак) объединили в один институт. Но я как преподаватель, повторюсь, ничего не почувствовал.

- Ты осознанно шел в преподавательскую деятельность и планировал заниматься наукой. Ожидания оправдались?

- Да, я хотел заниматься математикой, и я ей занимаюсь. Хотел доказывать теоремы – я их и доказываю.

- Ты уже 15 лет преподаешь. Какие сейчас студенты?

- Абсолютно разные. На матмехе я вел компьютерные специальности, и даже там студенты разные.

Лучшие студенты те, от которых я выходил с занятия и думал: можно почти любого из этой группы взять, и он будет вести лучше меня.

Он сильнее и талантливее меня. А придешь в другую группу и задаешься другим вопросом, как этих ребят вытянуть? Возникает большая дисперсность.

- Как относишься к точке зрения, что серьезно обучаться математике как науке нужно в Москве?

- Математика огромна и различна. По некоторым частям математики мы выше Москвы на голову. Но с какими-то вещами к нам приезжают москвичи - и мы даже не понимаем, о чем они говорят! Я считаю, что, например, в теории управления мы одна из самых сильных групп в мире. А вот геометра у нас вообще нет ни одного.

Специализированный учебно-научный центр (СУНЦ) - структурное подразделение «Уральский федеральный университет имени первого Президента России Б.Н.Ельцина». В настоящее время имеет 8 кафедр, укомплектованных профессорско-преподавательским составом УрГУ и учителями. Обучение производится по авторским нетиповым программам; в составе СУНЦ — профильные 9–11 классы гуманитарного, филологического, исторического, физико-математического, информационно-математического, математико-экономического, химико-физического и биолого-психологического профилей.

- СУНЦ до сих пор является флагманом среди школ в Екатеринбурге. Ребята из лицея (другое название СУНЦа, – прим. ЕАН) - действительно на голову выше?

- Они ко мне приходят, будучи уже на 3 курсе. Да, на мой взгляд, они сильнее. Но сейчас и в СУНЦе многое изменилось. Те преподаватели, которые учили меня, ушли, некоторые умерли. Теперь там молодое племя, мне не знакомое. Насколько я понимаю, многие после СУНЦа уезжают учиться в Москву.

- А из Москвы - за границу. Преподавать или заниматься научной деятельностью?

- Там преподавательская деятельность и научная слиты. Насколько я понимаю, сейчас процесс отъезда уже остановился.

- Ты рассматривал для себя возможность эмиграции?

- Надо понимать, где там можно пробиться. Это не так просто. Многие коллеги оказываются там на временном положении, на так называемой временной позиции. Это считается большой неудачей.

У нас тоже формально временные контракты – 2 года, 5 лет. Но чаще всего человеку контракт продляют. В Европе и США есть постоянные позиции и есть позиции, которые работают по грантовой системе. Профессор выигрывает грант и заявляет о том, какие ресурсы ему нужны для решения определенных задач. Набирает команду.

Как только грант заканчивается, люди оказываются на улице. Так и родилась шутка про то, что, как только ты получил грант, сразу начинай работать на получение нового.

И люди получают новые гранты, но часто бывает, что муж и жена оказываются в разных учебных заведениях в разных концах Европы, например.

Нобелевская премия — одна из наиболее престижных международных премий, ежегодно присуждаемая за выдающиеся научные исследования, революционные изобретения или крупный вклад в культуру или развитие общества.

- Расскажи подробнее про рейтинги учебных заведений.

- Система рейтингов возникла в США и сегодня приобрела глобальные масштабы. Нужно было ранжировать ВУЗы, вначале для внутриамериканских нужд, а после с глобализацией образования и в мировом масштабе. Рейтингов достаточно много, но основные критерии следующие следующие: количество нобелевских и филдсовских лауреатов, количество иностранных студентов, отзывы о качестве преподавания других коллег, критерий научности (количество опубликованных научных статей – оценивается материал и преподаватель - прим.ЕАН).

Рейтинги, которые сразу приходят на ум и считаются ведущими – QS (Китай) и Times High Education (Англия). В России в начале нулевых встал вопрос, а что мы из себя представляем на мировом уровне? Большую роль в осознании российской науки и образования сыграл Иван Стерлигов.

Филдсовская премия — международная премия и меда́ль, которые вручаются один раз в четыре года на каждом международном математическом конгрессе двум, трём или четырём молодым математикам в возрасте не старше 40 лет.

В советское время была вера в то, что мы - на уровне как минимум США в плане образования и науки. После аналитики оказалось, что МГУ не один из первых вузов, хоть и входит в сотню лучших.

Правительство озаботилось данным вопросом, и была разработана программа 5-100, чтобы минимум пять вузов России вошли в сотню лучших в мире. Сроки окончания проекта подходят, а пяти вузов в сотне и близко нет.

Относительно бодро идет вперед Высшая школа экономики, а многие федеральные университеты стоят на месте. Например, УрФУ входит только в пятую сотню, а в рейтинге THE он на еще более низких позициях (1000+ - прим. ЕАН). Можно сказать, что формально современное российское образование - не самое лучшее в мире. Во многом это потому, что их рейтинги в основном основаны на количестве иностранных студентов и количестве науки, которая делается в университете (имеет в виду научные публикации, – прим. ЕАН). Несмотря на все усилия привлечь науку в университет, она в основном делается в УрО РАН. УрФУ пытался мотивировать деньгами, выплаты получают те, кто ставит в статью аффелиацию УрФУ. Это улучшило, но не исправило ситуацию.

- За счет чего бурный рост в рейтингах показала Высшая школа экономики?

- ВШЭ создает лаборатории. Приглашает известных людей из России и из-за рубежа для преподавания и создания статей с аффелиацией ВШЭ. Кто-то работает в таком режиме постоянно, кто-то набегами, как кочевник.

ВШЭ создала математический факультет на основе математической школы, которая отделилась от МГУ. В 1991 году был создан Независимый московский университет. Не получив лицензию, они стали вечерними курсами для сумасшедших математиков. Это были очень сильные курсы с очень сильным преподавательским составом, основанные на энтузиазме. ВШЭ пригласила к себе всех преподавателей для создания математического факультета.

Андрей Окуньков — российский и американский математик, лауреат Филдсовской премии. Основные работы посвящены теории представлений и её приложениям к алгебраической геометрии, математической физике, теории вероятностей и теории специальных функций.

Шаг за шагом они добились того, что к ним стали поступать очень сильные ребята. А за счет механизма лабораторий они смогли приглашать к себе звезд уровня Окунькова, это филдсевский лауреат. Отсюда рост рейтинга.

- Ты говорил про модернизацию факультета. Что ты имел в виду?

- Это вообще проблема фундаментального образования в России. Оно предполагает создание клонов преподавателей. Преподаватель читает лекции и занимается исследованиями. И стремится к тому, чтобы его ученики повторили его путь. Но на первом курсе нельзя наверняка сказать, кто из поступивших будет заниматься наукой.

Израиль Гамшеевич Вермель — советский и российский учёный в области судебной медицины и криминалистики, профессор кафедры криминалистики Свердловского юридического института

Во-вторых, на факультетах не так много позиций, на которых можно заниматься исследованиями.

 Как говорил мой дедушка (Израиль Гамшеевич Вермель), если бы знать, глядя на детей, копающихся в песочнице, кто из них станет академиком, а кто так и застрянет в членкорах!Поэтому мы должны решить, какую профессию мы дадим студентам, которые не захотят или не смогут стать преподавателями и учеными.

Это, в конце концов, и требование внешнего мира: мы должны объяснить и налогоплательщикам, и власти, какую профессию мы дадим основной массе студентов. Государству должно быть понятно, зачем ему содержать университет. Потому что это довольно дорого. Мы должны ответить и на другой существенный вопрос: что мы производим полезного для бизнеса. На матмехе это программисты.

Получается, матмех производит и математиков, и программистов. Потому что программирование, собственно, и родилось из математики. Раньше нельзя было стать программистом, не будучи математиком. И если первоначально программистов было меньше, то теперь произошли обратные качели. В первую очередь, в связи с востребованностью.

Рынок сжирает выпускников матмеха, вне зависимости от того, какого качества выпускник. Программирование становится все более и более специализированным.

И на факультете растет количество направлений. Теперь у нас есть и компьютерная безопасность, и компьютерные науки, фундаментальная информатика и информационные технологии.

Массачусетский технологический институт — университет и исследовательский центр, расположенный в Кембридже, штат Массачусетс, США. ФИИТ - фундаментальная информатика и информационные технологии.

Мы, как преподаватели и исследователи, заинтересованы в студентах и аспирантах, а математическая часть факультета становится все меньше и меньше. Поэтому я предлагаю сделать одно направление сугубо для будущих исследователей, а второе - сугубо для программистов. Напомню про проблему отсеивания одних от других. Возможно, ее можно будет решить с помощью магистратуры. Думаю, что в том, что мало абитуриентов идет на чистую математику, играет роль и психологический фактор: баллы для поступления на ФИИТ гораздо выше.

Второй шаг модернизации – это изменение учебных пособий. Мы учимся по хорошим учебникам, но они изданы в 50 - 70-х годах.

Кстати, китайцы тоже учатся по ним, и у них хорошо получается. Но математика ушла уже далеко вперед, и нынешним выпускникам матмеха далеко до переднего края науки. Есть еще одна специфика российского образования. Наиболее интенсивно человек учится на младших курсах. Предполагается, что после 4 курса человек может самостоятельно что-то делать. Аспиранты вообще почти предоставлены сами себе. А цикл образования вместе с аспирантурой – 10 лет. Получается, что с этим нужно что-то делать. Равномерно учить студентов, а не бросать их после бакалавриата.

- Все чаще говорят про кадровый голод. Что ты можешь об этом сказать?

- Я считаю, что сейчас мы сталкиваемся только с первыми звонками. Кадровый голод нам еще предстоит, и он будет очень жестокий! Много лет у нас не было полного возмещения количества преподавателей.

Сейчас на матмехе преподают люди, которые преподавали еще моим родителям. Молодых преподавателей совсем мало, а факультет растет. Мы выходим из демографической ямы. Взяться новым преподавателям попросту неоткуда. Правила ужесточаются.

Например, лекции может читать только доцент-профессор. Вежливо скажем, доцент-профессор выращивается не быстро. Он должен закончить аспирантуру, защитить кандидатскую и минимум раз в год писать научную статью. Сегодня у нас не хватает в первую очередь преподавателей практики, которых теоретически еще можно найти, а дальше я не знаю что будет твориться.

- Возможно ли эту проблему решить с помощью онлайн-образования?

- Я в сомнении по поводу электронного ресурса. Не уверен, как и насколько эффективно это будет восприниматься студентами. В любом случае даже электронный курс требует, чтобы студент прошел практику, в нашем случае – прорешал задачи. На все это требуется большое количество ассистентов даже для «электронного» профессора.

Ассистентов нужно набирать. И это потогонная работа. Непонятно, кто пойдет на это. У студента после лекции могут возникнуть вопросы. Кто на них ответит? Кто проверит решенные студентом задачи? Аспирант? Но если у него будет возможность уйти в бизнес, в то же самое программирование, встанет вопрос – нужна ли ему работа ассистента? Несмотря на то, что эта работа требует достаточной квалификации, отношение к ней как к низкоквалифицированной работе.

- Как считаешь, насколько эффективна ситуация отсутствия живой связи преподаватель-студент?

 - И преподаватель, и студент в таком формате видят перед собой только экран. Преподаватель во время лекции может пройти по рядам, суденты могут задать ему вопросы.

Вообще было бы интересно посмотреть на результаты исследований и сравнить уровень знаний студентов, прошедших курсы онлайн и офлайн. Есть еще один немаловажный экономический вопрос. Насколько университету выгодно, чтобы студенты учились онлайн? Какой смысл абитуриенту поступать в УрФУ, если он может слушать лекции электронных преподавателей МГУ? МГУ все-таки более известный бренд.

- Насколько такой формат развит на Западе?

- Насколько я знаю, топовые вузы поддерживают собственные платформы для онлайн-образования. Например, Массачусетский технологический университет выложил лекции в свободный доступ. Не слышал никогда от зарубежных коллег, чтобы они переживали из-за эры наступления онлайн-образования. У них нет страха, что теперь к ним никто не будет поступать.

- Преподаватели - это довольно социально-чуткие люди. Поэтому они зачастую прямо высказывают свое недовольство. Скажи, сталкивался ли ты с историями, когда преподавателю не продляли контракт из-за его, так скажем, оппозиционных настроений?

- В курсе только про историю Балашева из МФТИ. Я считаю, что преподаватели ведут себя, напротив, достаточно мирно. У большинства к университету родственное, почти семейное отношение. В УрФУ, на матмехе в частности, контракты обычно продляются. Разве что срок может быть сокращен из-за отсутствия научных статей.

- Ты состоишь в альтернативном профсоюзе «Университетская солидарность»?

Я в переписке с руководителем и считаю, что они делают большое дело. Потому что условия труда у преподавателей довольно тяжелые. Нагрузка постоянно растет, в отличие от заработной платы. В МФТИ преподаватели достигли больших успехов на этом поле. Но пока я в профсоюз сам не вступил. Наша особенность все-таки состоит в том, что мы пришли на матмех маленькими мальчиками, где продолжают трудиться наши преподаватели, которых мы так уважаем и дело которых так хотим продвигать.

Беседовала Анна Касюкова.

Фото: pixabay.com