В России растут цены, копить деньги стало сложнее, кредиты выдаются под немыслимые проценты, а торговые сети повышают цены, когда захотят. Это действительность, в которой мы сейчас живем. Что изменится в 2025 году? Какая в 2024 году была реальная инфляция? Принесет ли облегчение окончание СВО? Как сохранить сбережения и в чем? Ну и главный вопрос — какое самое выгодное занятие в России? На эти вопросы ЕАН отвечает экономист, автор детских книг про экономику Эдуард Матвеев.
— Как изменятся цены в 2025 году? И, предвосхищая ответ, будут ли какие-то продукты, услуги или товары, цены на которые расти не будут?
— Скорее всего, цены вырастут на все товары и услуги. Единственное, на что меньше, — на так называемые социально значимые товары и услуги, стоимость которых сдерживает правительство.
На все остальное цены будут расти. С одной стороны на российские цены давит мировая инфляция, с другой — случившийся в 2024 году серьезный неурожай, когда на полях погибло до трети посевов озимых. Что будет дальше, тоже непонятно.
Мы видим, что Министерство сельского хозяйства возглавляют люди, которые сельским хозяйством никогда не занимались, там управляют экономисты.
Ну и, кроме того, практически в каждом более или менее сложном произведенном в России продукте как минимум 60-70% импортной составляющей. И ее стоимость увеличивается вместе с курсом валют. И скачок доллара, который произошел перед Новым годом, еще не заложен в цены полностью.
— Как считаете, заработная плата в этом году будет успевать за ростом цен?
— Нет, не будет. Сейчас за ценами не успевают доходы большинства населения.
По сути, за последние несколько лет нарастила доходы только часть людей: те, кто работает на оборонку, и семьи тех, кто ушел на специальную военную операцию. Остальные нет.
Но не все так мрачно. Если вспомнить советскую и новую российскую историю, никогда зарплаты не успевали за ростом цен. И в двухтысячных, когда был скачок роста цены квартир, машин, люди тоже говорили – все, никогда уже ничего не купим. Но постепенно зарплаты к уровню цен подтянулись.
И сейчас, если никаких сильных перегибов не будет, то, скорее всего, произойдет это же самое. Но нельзя забывать, что мы живем во времена военной экономики. И она предполагает, что товаров и услуг невоенного значения у нас ограниченное количество, а спрос на них высокий. Спрос создается за счет того, что напечатаны деньги. Деньги, выданные военно-промышленному комплексу, этот комплекс активно тратит, и они ручейками расходятся по карманам граждан.
И чем меньше предложение, тем выше цена – закон экономики. Так что в росте наших цен нет ничего удивительного. Поэтому думаю, что реальная инфляция за прошлый год составила процентов 40.
— И по нашим подсчетам тоже. Мы в прошлом году сравнивали данные Росстата по ценам на одни и те же продукты с разницей в год. Получился рост цен 30-40%. А официально же 10%? Росстат как их находит?
— У Росстата в индекс расчета инфляции входит порядка 600 позиций, и показатель того, как поднялись цены, считается средним по ним. И там в расчете присутствуют ковры или фотоаппараты, которые уже никому не нужны, и цены на них растут не такими темпами, как, например, на яйца или на сливочное масло. Из расчетных позиций Росстата люди покупают позиций плюс минус 20 в месяц, которые как раз на 40% и подорожали. И вот эти десятки процентов «размазываются» между теми, которые выросли на 5-7%.
Росстат пытается показать, что инфляция ниже, чем есть на самом деле. Ведь если признать реальную, то придется сделать ключевую ставку, как в Турции, выше 45%. А это вообще кредитование остановить.
И экономику, которая держится на кредитовании, — тоже. А у нас очень много крупных предприятий, которые не могут вынести даже нынешнюю ключевую ставку в 21%.
— А не начинается ли сейчас ожидаемое Центробанком охлаждение экономики, сжимание предприятиями расходов и общее уныние, которое приведет к кризису?
— Тут нужно разделять. Есть предприятия, которые всегда очень активно кредитовались, например, компании розничной торговли. А есть предприятие, у которых долг общий был очень небольшой. Те, у которых долг был небольшой, очевидно, сейчас не то чтобы выиграли от этого - не проиграли, скажем так. А теи, кто много и активно кредитовался, сейчас очень сложно.
— Тут нужно разделять. Есть предприятия, которые всегда очень активно кредитовались, например, компании розничной торговли. А есть предприятие, у которых долг общий был очень небольшой. Те, у которых долг был небольшой, очевидно, сейчас не то чтобы выиграли от этого - не проиграли, скажем так. А теи, кто много и активно кредитовался, сейчас очень сложно.
— Застройщики какие-нибудь? Которые вообще не представляют, как без займов и без ипотеки начинать новые проекты, как, собственно, продавать то, что настроили?
— Вот как раз застройщикам Банк России давал сигналы однозначные: что будет льготную ипотеку сворачивать, так что в этом секторе компании успели подготовиться и жирка накопить. Но я говорю про металлургические предприятия, компании угольной промышленности и подобные. Это предприятия, которые активно кредитовались, вкладывали деньги в развитие, производство. И сейчас они находятся в середине инвестиционного процесса. И обратно не повернуть, надо продолжать дальше, даже при нынешней ключевой ставке и стоимости кредитов в 23-25%. Вот им сложнее всего.
— С вашей точки зрения, какие есть основные экономические риски для экономики России на 2025 год?
— Российская экономика, кто бы что ни говорил, осталась очень сильно экспортоориентированной и в том числе осталась сырьевой. Сейчас у нас растет большими темпами все, что связано с оборонкой. Ну еще, может быть, химическая промышленность, которой вообще все кризисы нипочем. Но все остальное – в минус.
И для того, чтобы страна жила, очевидно, что ей нужно продавать за рубеж сырье и получать за это валюту. Или как минимум вместо валюты получать за это товары. И если будут перекрыты возможности и экспортировать, и получать за это деньги, то мы, очевидно, закроемся во внутренний контур и потихонечку будем съедать сами себя. Поэтому это, наверное, основной риск.
И в конце 2024-го, и в начале 2025 года во всех странах ждали окончания СВО. Но мы видели введение новых санкций: против флота, против основных банков, через которые шла та же экспортная выручка. Мы замечали, что удавка затягивается.
Но вот пришел Трамп, и вроде бы что-то поменялось. Если наши политики договорятся и уже, например, сегодня снимут какие-то санкции или хотя бы будут смотреть сквозь пальцы на их нарушение, то уже завтра в Россию пойдут деньги напрямую. Это снизит количество посредников при поставках, увеличит на прилавках количество товаров, сделает их разнообразнее. Это все как минимум стабилизирует цены, и за этим пойдет снижение ключевой ставки, то есть дешевле будут кредиты.
Но в любой военной экономике, если заканчивается война, то, как правило, инфляция только прорывается.
Поэтому не надо тешить себя надеждой, что если завтра скажут, что все, то цены расти больше не будут. Будут. И курс доллара тоже будет расти.
— Какая есть защита от инфляции?
— Всегда были две защитные вещи: недвижимость и акции. Если цены растут в экономике, то бизнес также поднимает цены и на этом больше зарабатывает, и акции растут.
Простой пример - «Аэрофлот», который, несмотря на отсутствие новых самолетов, запчастей и так далее, все же значительно нарастил свою долю на рынке. Потому что растет внутренний туризм, люди больше полетов совершают. И вот акции компании растут и будут расти дальше. Но на самом деле нужно покупать ценные бумаги тех компаний, что еще не стали дороже, а не тех, что уже выросли.
— Мы с вами немножко поговорили о том, что появилась как бы новая экономика после 2022 года. Она родила очень большое количество посредников. Я бы хотела у вас уточнить, есть ли какие-то оценки этого рынка?
— Ну у меня таких оценок точно нет. Я, собственно, и не задавался этим вопросом по одной простой причине. У нас в Российской Федерации всегда проще быть посредником, чем конечным производителем. Вот обратите внимание, кто больше зарабатывает денег: компания, которые производит электроэнергию или которая электричество передает? Поскольку в нашей стране невозможно планировать долгосрочно, то все пытаются заработать по-быстрому и желательно не вкладывая своих денег. Поэтому быть посредником – это нормально для российской экономики.
— Ну у меня таких оценок точно нет. Я, собственно, и не задавался этим вопросом по одной простой причине. У нас в Российской Федерации всегда проще быть посредником, чем конечным производителем. Вот обратите внимание, кто больше зарабатывает денег: компания, которые производит электроэнергию или которая электричество передает? Поскольку в нашей стране невозможно планировать долгосрочно, то все пытаются заработать по-быстрому и желательно не вкладывая своих денег. Поэтому быть посредником – это нормально для российской экономики.