Бананов в Башкирии не будет. Зато прижились каштаны. А еще в Уфе есть место, где живет реликтовое растение, чьи предки видели динозавров. Это Ботанический сад-институт, который в этом году, между прочим, отмечает свое 90-летие. О том, над чем работают ученые-ботаники в нашей республике, когда земля укрыта снегом, что такое «Черная книга», как бороться с борщевиком и о многом другом корреспонденту ЕАН рассказал директор Южно-Уральского ботанического сада-института
Уфимский Ботанический сад-институт основан в 1932 году, на ул. Менделеева, 195/3 обосновался в 1939 году. Сейчас он занимает площадь 18,4 га, на его территории произрастают 7 тыс. видов и сортов растений, из них 1 тыс. – в оранжерее с тропической и субтропической флорой. В коллекциях ботанического сада представлены 217 редких и исчезающих видов, 295 видов лекарственных и пряно-ароматических растений, больше 1 850 видов и форм деревьев, кустарников и лиан. Кроме того, сад славится своими экспозициями цветочных растений, их здесь более 1 760 видов и сортов.
Уфимского федерального исследовательского центра Российской академии наук (ЮУБСИ УФИЦ РАН), доктор биологических наук, Зиннур Шигапов.
Руководитель института
Шигапов Зиннур Хайдарович, доктор биологических наук. Закончил Башсельхозинститут (ныне БГАУ) по специальности "Инженер лесного хозяйства". Научные интересы: лесная генетика, ботаника, интродукция растений, охрана природы, экология. В Уфимском ботаническом саду работает с 1987 года, куда трудоустроился сразу после получения диплома, но участвовал в исследованиях института еще будучи студентом, здесь же проходил преддипломную практику. Начинал с должности лаборанта, потом поступил в аспирантуру, защитил кандидатскую (1993 г.) и докторскую (2005 г.) диссертации в области лесной популяционной генетики. К 1996 году дорос до должности заместителя директора по науке, а спустя два года и сам возглавил Южно-Уральский ботанический сад-институт.
— Зиннур Хайдарович, вы помните свой самый первый проект, чем вы занимались, еще будучи лаборантом?
— Конечно. Много не знаю, должность была незначительная, но в то время мы активно сотрудничали с Кореей. Кажется, им нужно было укрепить склоны, создать плантации быстрорастущих деревьев. Мы предложили им наши сорта ив и тополей из коллекции Ботанического сада. И группа наших ученых совместно с корейскими специалистами занимались их размножением. У нас была земля в Туймазинском лесхозе, где мы выращивали, потом нарезали на черенки и отправляли заказчику. Наши специалисты даже выезжали в Корею, чтобы там контролировать работы по высадке. Специальный чартерный рейс тогда организовывали.
— А первое большое дело на месте руководителя помните?
— У нас тогда беда с оранжереей была. Это мы сейчас ею гордимся, а тогда, в 1990-х, у нас даже центрального отопления не было, только котельная. На мазут денег тоже не было. Была лишь задача сохранить наши «тропики». То, как добивались финансирования и строили теплотрассу, – это отдельная эпопея. У нас тогда самая частая шутка ходила, что за такую работу в советские времена «Героя труда» давали. Но получилось, спасли.
А к концу 1990-х помещение оранжереи, хоть и с центральным отоплением, оказалось в аварийном состоянии. Пригласили в гости Муртазу Губайдулловича (Рахимова, президент Башкортостана с 25 декабря 1993 по 15 июля 2010-го – прим. ЕАН), показали ему наши владения. И он проникся нашими проблемами, понял ценность Ботанического сада для республики, поддержал, выделил деньги. В сентябре 1999 года начали строить, завершили к Новому году. Сначала снаружи выставили новые стены и крышу, а потом разобрали старые конструкции.
— Сколько сейчас у вас сотрудников?
— Всего порядка 70 человек, это общий штат. Научных сотрудников 25, из них три доктора наук, 20 кандидатов. Остальные – инженерно-технический персонал, рабочие, лаборанты, те, кто на земле помогает нам, а также сторожа. Пока что есть своя бухгалтерия. Но вообще-то мы уже не отдельное юрлицо. После оптимизации Ботанический сад стал частью Уфимского федерального исследовательского центра, его научным подразделением.
Институт и наука
— Зиннур Хайдарович, для посетителей Ботанический сад – это место для отдыха. А для вас?
— А для меня – работа (смеется). Ботанический сад – это институт, это наука. У нас есть три основные и очень серьезные задачи. Во-первых, мы изучаем растения, произрастающие в нашем регионе, условия сохранения биоразнообразия естественной природы. В том числе выявляем редкие и исчезающие виды, проводим мониторинг их состояния. Во-вторых, изучаем и адаптируем новые для республики виды и сорта растений. Это и сельхозкультуры, и лекарственные, но в основном – растения для озеленения. И в-третьих, просвещаем, ведем деятельность по экологическому образованию населения. Без этого невозможно выполнение первых двух задач.
— Почему же растения исчезают в естественной среде, что им мешает?
— Причин много, у каждого вида свои факторы риска.
Например, родиола иремельская или, как ее еще называют, золотой корень, башкирский женьшень. Растение лекарственное, мощный иммуномодулятор. Активно, хищнически, выкапывался людьми. Примерно с нулевых до 2010-х годов действовала большая программа по сохранению этого растения. Мы размножали его из остатков растений и семян в лабораторных условиях, с помощью культуры ткани (способ размножения растения в пробирке – прим. ЕАН), выращивали саженцы, а потом высаживали их в Национальном парке Иремель.
Так и восстановили нарушенные популяции, уберегли от полного исчезновения.
— А глобальное потепление не миф, смена климата способствует исчезновению каких-то видов растений?
— Глобальное потепление действительно есть, и оно влияет на изменение состава флоры, состояние растительности. Даже по коллекциям растений в Ботаническом саду по многолетним наблюдениям можно увидеть сдвиг фенологических фаз развития, например, сроков и длительности цветения.
Но куда серьезнее проблема вытеснения и замещения аборигенных видов инвазионными растениями. В Башкирии изучением и решением этой проблемы занимаемся только мы. Все слышали в основном про борщевик. Но для нашего региона это не единственный опасный «захватчик» территорий. В Башкирии мы установили более 100 видов инвазивных растений, несущих угрозу местной флоре. Помимо борщевика это два вида амброзий, циклахена дурнишниколистная, с юга распространяется ячмень гривастый. Когда будете на Аслыкуле, обратите внимание: вроде бы и красиво вокруг, цветет как ковыль. Но растение бесполезное, домашний скот его не ест, листья острые, можно порезаться. Еще и местные полезные виды вытесняет.
Наука и практика
— Как же с ними бороться, если они такие агрессивные?
— Методы разные, какие-то надо выкашивать, другие – выкапывать, третьи и выкашивать, и выкапывать, обрабатывать гербицидами. Но делать это локально неэффективно, нужна большая государственная программа, а добиться ее внедрения очень сложно. И дорого.
Взять тот же борщевик. В Московской области собственника земли могут оштрафовать, если на участке обнаружится борщевик. Только такие меры надо принимать по всей стране.
Еще один страшный сорняк – клен американский (клен ясенелистный). Само по себе дерево бесполезное для наших широт: растет коряво, вымерзает, но самосев такой, что траву забивает. Завезли, вероятно, для озеленения, не понимая последствий. Трудно предугадать, как поведет себя растение на новой территории с подходящим климатом.
У нас в институте инвазивные виды изучает доктор биологических наук, профессор, заведующая лабораторией дикорастущей флоры Лариса Михайловна Абрамова. Она ищет новые для Башкирии виды, организовывает работу по наблюдению за ними. Когда видим, что новый вид ведет себя агрессивно, угрожающе, то обращаемся в карантинные службы.
Специалисты карантинных служб по результатам наших исследований следят за поступающим в республику семенным фондом, чтобы не было засорения другими видами. Фактически сейчас это основная работа по борьбе с инвазивными растениями. Пока что человек проигрывает в борьбе с вредными растениями.
— Вы говорили, что адаптируете иноземные растения к жизни в наших суровых условиях - как это происходит?
— Интродукция, или адаптация растений, – работа испытательная, начинается с выбора семян, которые, как мы думаем, могли бы прижиться у нас. Сначала берем их «на пробу», создаем условия, близкие к естественным. Понятно, что мы не можем тропическое растение просто в сад высаживать. Бананы, ананасы, которыми вы так интересуетесь, в наших условиях в открытом грунте расти не смогут, тропические растения на Южном Урале и в Башкирии можно выращивать только в оранжереях.
Акклиматизировать некоторые южные растения более реально.
Когда появились подходящие, как нам тогда казалось, семена каштана, мы его сразу заказали. Посадили, скажем, 20 семян, из них 15 погибли еще ростками, пять выстояли. В процессе роста погибли еще два растения, а три продолжили устойчивый рост. Эти первые три дерева теперь высокие красавцы.
Они и стали «родителями» наших башкирских каштанов, прекрасно пошли в рост, плодоносят и размножаются. В Уфе их можно увидеть, например, около кинотеатра «Родина», но высадка продолжается.
Кроме каштанов, мы сейчас активно пропагандируем, например, хвойное дерево из Северной Америки псевдотсугу Мензиса. Она не уступает по устойчивости и красоте нашей пихте сибирской - раскидистые ветки с сизо-голубой хвоей, дерево идеально подходит для озеленения и лесовосстановления.
Работа в поле
— Как строится ваша работа в течение года? Цветочки же зимой спят, а чем заняты вы?
— Не забывайте, наш Ботанический сад-институт – научное учреждение. Мы каждый год заказываем и получаем от коллег из-за рубежа семена 50-60 разных растений, и у нас постоянно в разработке новые виды и сорта. Я их заранее могу даже и не знать. Это рутинная поисковая работа научных сотрудников здесь, в институте. А есть еще и исследования в дикой природе. Весной и летом отправляемся в экспедиции, на своей машине едем. Изучаем естественную флору и растительность Башкортостана, всего уральского региона, а также работаем на просторах Северного Казахстана, Оренбуржья, Абхазии и в других регионах.
— Ой, у вас, наверное, самые счастливые сотрудники, столько путешествовать – это же не работа, а отпуск!
— Да, конечно. Вы скатайтесь с ними… Они приезжают никакие: спины сорваны после походов с рюкзаками в горы. В таких экспедициях мы набираем полевой материал, собираем данные.
Работа идет непрерывно. Зима для нас «отчетный период». Как и у любого научного учреждения, у нас есть план по научным работам, статьям международного уровня, монографиям – это госзадание.
Каждые 10 лет надо обновлять Красную книгу Башкирии, она сейчас в издательстве, выйдет в этом году – наши ученые принимали самое активное участие в подготовке к изданию. И недавно завершили работу над "Черной книгой" флоры Башкортостана, она тоже сейчас в печати в московском научном издательстве. Это монография о вредных, агрессивных инвазивных видах, которые растут в нашей республике. Такого издания у нас еще не было, "Черная книга" выпускается впервые. Простите за выражение, но это же круто.
Работа над статьями, книгами, диссертациями идет постоянно. Например, недавно, наш сотрудник защитила диссертацию по гортензиям. Сейчас мы ее дорабатываем, и совсем скоро появится книга «Гортензии Башкортостана». В позапрошлом году защитили диссертацию о рябинах (в институте своя большая коллекция рябин – прим. ЕАН), готовим научно-популярную книгу. Это полное описание всех видов, которые растут в нашем регионе, и условий для их выращивания: где и как высаживать, как ухаживать в течение года, как сохранить зимой, укрывать ли или нет такой необходимости.
— Можно ли где-то купить семена и саженцы растений, с которыми вы работаете?
— Да, мы их продаем в нашем Садовом центре перед центральным входом по улице Менделеева, а также в магазинчике в главном корпусе.
Результаты нашей многолетней работы доступны любому садоводу.
Выживание в пандемию
— Пандемия на вас отразилась?
— Не просто отразилась, ударила больно. Позапрошлый, 2020 год, — это был полный провал. До пандемии наша экономика шла с нарастанием, была возможность плотно заняться облагораживанием территории. Приезжали экскурсии со всей республики, классами, школами, целыми детскими лагерями приезжали. Казалось бы, 50-100 рублей за вход – копейки, но когда идет поток, выручка хорошая, нам хватало, чтобы развиваться.
Мы не закрывались от посетителей, они сами перестали приезжать. И теперь, конечно, приезжают на фотосессии, родители на выходные приводят детей, но это не массово. Очень тяжело сейчас выживать.
Жаль, конечно, что у нас совсем не развит институт меценатства. На Западе ботанические сады развиваются в основном за счет благотворительных взносов, у нас так почему-то не принято. А как было бы здорово, например, поставить оранжерею от какого-нибудь бизнесмена. Пусть не оранжерею, а экспозицию, беседку на территории или хотя бы маленькую клумбу. Когда-то я мечтал о таком, но пока благотворители к нам не спешат.
— А как же финансирование?
— Да, бюджетное финансирование есть, мы же работаем на государство. Но 98% этих средств уходит на зарплату сотрудникам и оплату коммунальных услуг. Все. Остальное – ГСМ, инструменты, садовый инвентарь, перегной, почвогрунты, средства малой механизации, оргтехника и расходные материалы, командировки, экспедиции, публикации, таможенные сборы и оплата услуг фитокарантинной службы и многое другое – это все из внебюджетных средств. Собираем по копеечке, откуда можем. Тут и выручка нашего отдела реализации у ворот, и плата за вход посетителей. Сколько заработаем, на столько и сможем обеспечить себя.
Город и озеленение
— Вы про озеленение говорили, но зачем? У нас в городе деревья вырубают. Помню, ребенком еще была, всюду вдоль дорог кусты. А теперь – металлические забор. Нужно ли государству то, что вы делаете, и реально вернуть в город такую красоту?
— Ой, вы все-таки по больному бьете. Кустарник из Уфы незаслуженно вытеснен, его в городе мало, как и живых изгородей. Невзлюбили чиновники кустарники, потому что в ветках набивается мусор, пластик, полиэтилен и все это сложно убирать.
Но глава республики поставил задачу навести в городе красоту, как в Москве, и мы сейчас работаем с правительством в этом направлении. Кустарников, из которых можно формировать живые изгороди, очень много. Гортензии, например, - они у нас в Ботаническом саду вдоль дорожек высажены. Только представьте, с середины июля и до первого снега у нас вдоль дороги все цветами усыпано.
Но одним кустарником не обойтись, конечно. В Уфе очень мало хвойных растений.
У нас же климат такой, что зима длится почти полгода, и в это время на улицах все серое. Поэтому при озеленении акцент необходимо делать на хвойные растения, которые стоят зелеными круглый год.
Уфу вообще легко достаточно дешево и быстро превратить в сосновый бор. В республике много полей, зарастающих соснами. И есть технологии, позволяющие взрослое дерево выкопать, перевезти и посадить на новом месте. Сосна растет быстро, устойчива – идеальное дерево для города.
Туи, множество видов елей, можжевельники – если высадить в Уфе такое, зелень на улицах будет круглый год. Надеюсь, все это когда-нибудь реализуют, и наш город станет одним из самых красивых и уютных для жизни. Возможности для этого есть, надо просто взять и сделать.
С директором Ботанического сада-института беседовала Ольга Блажнова
Есть новость — поделитесь! Мессенджеры ЕАН для ценной информации
+7 922 143 47 42
