Проблема подростковых самоубийств – сложная история из оперы «молчать нельзя говорить». С одной стороны, закон старается защитить детей от информации «не по годам», с другой стороны, ситуация по ряду причин остается острой. На век современных подростков выдались проблемы, с которыми даже сильные мира сего со стальной выдержкой не всегда могут справиться.
В 2020 году свердловскими подростками было совершено 142 суицидальные попытки, 23 ребенка погибли. При этом удивителен факт, что всего лишь один из погибших состоял на учете. К середине марта текущего года было совершено 32 попытки, девять подростков погибли.
Сегодня так называемые «неблагополучные» семьи находятся в меньшинстве по случившимся в них подростковым самоубийствам. Само слово «беспризорник» уже не означает того факта, что родители ребенка едят собак, пьют «фунфырики» и в целом ведут антисоциальный образ жизни. Беспризорником может стать ребенок родителей, которые ушли с головой в работу, либо настраивают личную жизнь – при этом сами люди могут быть сколь угодно образованными и доброжелательными. Физическое насилие ничуть не уступает психологическому – не менее страдают те дети, в семьях которых бойкотом наказывают месяцами.
В рамках группы практики клинического психолога Ольги Саволковой, которая немало работала на горячей линии для подростков, прошла встреча по теме «Суицид среди подростков». Спикером на непростой, но важный разговор был приглашен коллега Ольги, клинический психолог, сотрудник МБУ «Центр социально-психологической помощи детям и молодежи «Форпост» Максим Черемных. В ходе семинара журналист ЕАН задал вопросы:
Дети 9-12 лет обозначены как группа риска по суициду, это пугает?
Да, это страшно. Вопрос восприятия смерти, личного отношения к ней, остается нерешенным для многих взрослых людей, что уж говорить о детях, у них нет сформированного представления о смерти, как о чем-то конечном. На мой взгляд, ребенок, совершая суицидальную попытку, либо воспринимает ее как способ заявить о своей проблеме, попросить о помощи, привлечь внимание, либо находится в аффективном состоянии, не отдавая себе отчета в последствиях своих действий, решений.
При этом подростки сейчас очень начитанны и информированы…
Верно. Приходит девочка лет 13-ти и говорит о том, что у нее ряд проблем. Я спрашиваю: «Какие именно?».
Или, например, приходит парень, говорит: «У меня фобии». Чего боишься? Он выдает целый список фобий: социофобия, клаустрофобия и так далее. Я воспринимаю это как способ самопрезентации, попытку показать миру себя, свою уникальность, через призму подобного рода диагнозов.
Она начинает говорить со мной шифрами из международной классификации болезней, к примеру, F41 (тревожные расстройства) называет. Я знаю, что это такое или могу посмотреть, но в этот момент я испытываю удивление, ведь для того, чтобы адекватно ориентироваться в этих категориях, нужно иметь опыт работы и соответствующее образование, что явно находится вне компетенций подростка.
Хорошо, что ребята умеют находить информацию, пробуют разобраться, что с ними происходит, но материала много, в нем можно запутаться, неправильно понять и не найти выхода из тех трудностей, с которыми ребенок столкнулся. Что толку в навешанном на себя ярлыке? Какая в этом польза практическая? Я искренне убежден, что можно и нужно обращаться за помощью к специалистам: психологам, психиатрам, неврологам. К тому же, вариантов получения этой помощи подростками огромное количество.
«Не состоят на учете и в «группах смерти». Сотрудник ПДН – о том, почему подростки совершают роковую ошибку (ВИДЕО)15 марта 2021 в 13:12А педагоги – в теме?
Педагоги в теме, тут, конечно, многое зависит от конкретной образовательной организации, а также от того, насколько хорошо выстроена профилактическая работа, от характера отношений между конкретным педагогом и школьником. Но, вообще, педагогический коллектив и администрация учебных заведений проявляют серьезный интерес и демонстрируют определенную осведомленность в этой теме. Например, когда обсуждаешь с педагогами сезонность суицида, у них не возникает вопросов, почему большое количество суицидов приходится на март и май. Понимают, что ситуации травли и буллинга, различного рода конфликтные ситуации могут послужить отправной точкой для появления суицидальных мыслей.
Если вскрываются такие ситуации – проводят ли беседы с теми, кто травит? Например, если речь идет про одноклассников?
Разумеется, работа должна вестись, и это на мой взгляд очевидно, тут многое зависит от конкретной ситуации. Есть много людей, способных повлиять на предупреждение подобных инцидентов: неравнодушные педагоги, школьные психологи, сотрудники администрации школы, родители, правоохранительные органы и другие. Важнее, как эта работа реализуется на практике, в каждом конкретном случае, что предпринять, чтобы избежать подобных ситуаций еще до их возникновения.
А если попытка самоубийства все же произошла?
Особенность и важность момента заключается вот в чем. Если был случай завершенного суицида, определенно, будет проводиться серьезная проверочная работа по установлению причин, спровоцировавших случившуюся трагедию, на всех уровнях, поскольку случилось непоправимое, ребенка уже не вернуть, время «отмотать назад» уже не получится. Если же имела место суицидальная попытка, она обычно не афишируется и решается индивидуально с ребенком и его родителями (законными представителями), ребенку оказывается разносторонняя помощь в разрешении кризисной ситуации. При этом важно, как мне кажется, учитывать факт того, что любая информация о подростке может обернуться против него. Огласка может навредить ребенку.
Каким образом?
Попробую пример привести. Я думаю, для вас не секрет, что период полового созревания сопряжен, в том числе, с интересом к противоположному полу, интимности межличностных взаимоотношений. Развитие таких отношений может протекать по-разному и сопровождаться различного характера переписками, обменом контентом и фотографиями соответствующего содержания, а это, в свою очередь, очень опасная ситуация. При чем, я говорю именно про подростков, не упоминая преступников-шантажистов, которых на сегодняшний день большое количество.
Подростковые отношения, довольно часто неустойчивые, непродолжительные, эмоциональные, и может возникнуть ситуация, когда эти личные фотографии, личный контент становятся достоянием общественности, идут по школе, социальным сетям, распространяются среди близких и знакомых. Можете представить состояние девушки или юноши?
Весь мир подростка рушится в одночасье, развивается кризисная ситуация, которая может привести к совершению суицидальной попытки. С данной трудностью удается справиться, разрешить кризис, помочь. Проходит время, и возникает конфликтная ситуация с учителем, в ходе которой последний позволяет себе попрекать подростка произошедшей историей, навешивать на нее ярлыки самоубийцы и распущенной особы. Каково ребенку будет? Тут важна деликатность, тема очень серьезная.
Если говорить о семьях группы риска, то среди них есть те, в которых были случаи суицидов. В данном случае, нужно ли обсуждать семейную трагедию с детьми? И часто ли это делают такие семьи?
Говорить об этом нужно, но делать это необходимо максимально деликатно, с должным уровнем профессионализма и с использованием психолого-педагогических методик. Данная тема обсуждается не часто. Для этого нужны силы, которых у близких может не быть. Мне кажется, для такого серьезного разговора нужны определенные условия, ситуация уместная, готовность отвечать на сложные вопросы, потребность в получении ответов. Но говорить об этом, однозначно, необходимо, в противном случае подобная ситуация станет страшным мифом, станет скелетом в шкафу, который растет, ломает шкаф, вываливается на улицу всеми своими конечностями. Темная, запретная, мистическая история давит еще больше.
Пик тревожности из-за COVID-19 у свердловчан пришелся на февраль-2021 6 апреля 2021 в 16:48Если нужно говорить и обсуждать тему суицида, то зачем тогда делают ограничения для СМИ, для музыкальных проектов, чистят контент, отслеживают?
Если посмотреть официальную точку зрения различных ведомств, она однозначна: фильтровать контент надо. Я солидарен, некоторые вещи, находящиеся в доступе, ребятам не по годам. Если говорить, например, о песне с суицидальной тематикой, я бы не стал говорить о том, что людям, склонным к проявлениям суицидальных мыслей, она пойдет на пользу. Речь не о том, что наслушавшись подобных песен, кто-то немедленно приступит к суицидальным действиям, а скорее про то, что в кризисном состоянии человек может воспринять ее качестве пускового механизма. При этом, как мне кажется, информационная шумиха может являться своеобразной рекламой суицидального поведения. На мой взгляд, стоит заниматься больше ранней позитивной профилактикой, учить подростков общаться, создавать возможности для развития личностных качеств, помогать разрешать возникающие трудности, еще до того, как это может привести к формированию суицидальных мыслей.
Большой процент детей-самоубийц подвергались физическому и психологическому насилию…
Да, действительно, имеют место такие тенденции. При этом, следует понимать, что факт насилия, в тех случаях, когда мы говорим о насилии физическом, не обязательно должен принимать какие-то особенно вычурные или жестокие формы, все обычно обстоит проще.
Подзатыльник считается?
Да. Мы живем в счастливое время, когда роль ребенка поднята достаточно высоко. Помимо плюсов есть и особенности. Родители оказываются не готовы выстраивать отношения, идти на диалог, принимать возрастные особенности. Возникает ощущение бессилия и раздражения… Пытаясь привести ребенка в чувство, родители пускают в ход подзатыльники – и это крик отчаяния.
И это крик в пустоту, потому что ребенок к насилию привыкает, он перестает принимать его, но главное – это дает ему право применять насилие над родителями. Такое довольно часто бывает. Например, мать жалуется, что 13-летний сын, почувствовав свою силу, может толкнуть, замахнутся, ударить. Жуткая ситуация. Начинаешь интересоваться, где он мог такому научиться, и выясняется, что сама мать, в попытках что-то доказать, эпизодически позволяла себе подобное поведение. Анализируя чуть глубже, узнаешь ее уже личный, детский опыт в отношении применения подзатыльников как воспитательного метода, но уже со стороны ее родителей. Встает картина «преемственности поколений» в практике проявления физического насилия как практики воспитательного процесса на уровне семейных отношений.
Но есть и психологическое насилие.
Есть семьи, где физическое насилие не принято вообще. Но в них могут не разговаривать по две недели, по месяцу. Такая практика встречается. К слову, это, как правило, благополучные семьи. Как показывает практика, неблагополучные семьи находятся в меньшинстве по случаям подростковых суицидов. Когда говорят о безнадзорности – речь же не обязательно идет о маргинальных семьях. Это могут быть родители, которые просто заняты своими делами, налаживанием личной жизни или просто работой, поскольку необходимо деньги зарабатывать.
Скажите, а куда в непростой ситуации ребенок может обратиться анонимно?
Если говорить о городе Екатеринбурге, то есть масса вариантов получения квалифицированной помощи, в том числе и бесплатной. Таковыми являются, к примеру, наш центр, Областной центр психологической поддержки детей и подростков «Детство», Центр психолого-педагогической, медицинской и социальной помощи «Ладо», подробнее можно в интернете посмотреть, организаций большое количество. Телефоны доверия работают круглосуточно…
Можете рассказать подробнее о телефонах доверия?
Да, безусловно. Мне кажется, это совершенно уникальный формат в плане получения помощи: это и возможность получения круглосуточной, полноценной психологической консультации, причем вам ответит компетентный специалист, имеющий профильное образование. И все это на условиях абсолютной анонимности и безвозмездности. Если говорить непосредственно о детях, то они довольно часто оказываются в такой ситуации, которую даже обсудить не с кем, и телефон доверия становиться для них в этой ситуации единственным вариантом найти выход. В качестве примера линий телефона доверия могу привести:
Телефон доверия центра Форпост 8 (343) 385-73-83; Областной телефон экстренной психологической помощи 8 (800) 300-11-00; Также можно позвонить по номеру 112 и сказать о том, что вам нужна психологическая помощь, и вам помогут.
Есть новость — поделитесь! Мессенджеры ЕАН для ценной информации
+7 922 143 47 42
