«Она толкнула меня на кровать и взяла чайник с кипятком»: в Екатеринбурге исследуют насилие в однополых семьях

Екатеринбургский Ресурсный центр для ЛГБТ запускает первое в России исследование насилия в гомосексуальных семьях. Активисты утверждают, что в их организацию часто обращаются за помощью люди, страдающие от побоев или оскорблений со стороны своего партнера или партнерши. В центре убеждены – речь идет о серьезной проблеме, а не об единичных случаях домашнего насилия. Чтобы оценить хотя бы примерное количество жертв абьюза (насилия, плохого отношения, - прим. ЕАН) в однополых отношениях, с 1 августа Ресурсный центр начинает опрос в Сети. Подробности проекта – в интервью с координатором мероприятий центра Аллой Чикинда. Бонус - несколько историй девушек, пострадавших от агрессии партнерш (имена жертв абьюза изменены, - прим. ЕАН).

- Наш опрос - всероссийский. До этого еще ни разу не проводили исследование по уровню насилия в ЛГБТ-парах в нашей стране, поэтому мы решили восполнить этот пробел.

- Сроки сбора и обработки результатов: с 1 августа 2018 по 31 января 2019 года. Подведение итогов и составление доклада - февраль 2019-го.

- По результатам опроса будет составлен доклад и обобщенная статистика. Доклад мы также будем распространять через интернет-сообщества и СМИ. Мы планируем предоставить его и в кризисные центры, работающие с жертвами домашнего насилия, а также в правоохранительные органы, уполномоченным по правам человека и в международные организации.

Задач у нас несколько – проинформировать само ЛГБТ-сообщество о признаках абьюзивных отношений, которые могут быть в том числе неявными, выявить уровень абьюзивных отношений в ЛГБТ-парах, проинформировать о проблеме государство, кризисные центры и специалистов, работающих с ЛГБТ.

- Как вообще возникла идея провести исследование? У РЦ скопилось много информации о случаях насилия?
- До сих пор в России нет подобной статистики или исследований по этой теме. В нашу психологическую службу периодически обращаются люди, которые состоят в абьюзивных отношениях, однако большинство не обращаются вообще никуда и терпят, именно поэтому мы приняли решение провести это исследование.

- В нем три блока вопросов, составляли их наши юристы и психологи. Первый - это вопросы об отношениях. Мы составили его, исходя из того, что существует семь видов насилия - информационное, репродуктивное, физическое, психологическое, сексуальное, финансовое и неглект (вид пассивного абьюза, характеризующийся пренебрежением к физическому благополучию партнера или парнерши, - прим. ЕАН). По каждому из видов будет от 3 до 5 вопросов. Второй блок - это общие вопросы: делились ли вы с кем-то своей ситуацией, обращались ли за помощью и так далее. Третий - обратная связь.

- По поводу домашнего насилия в гетеросексуальных семьях часто пишутся заявления в полицию. Поступают ли так пострадавшие партнеры в однополых парах?

- Во-первых, я бы не сказала, что жертвы домашнего насилия в гетеросексуальных семьях часто пишут заявления в полицию. Насколько я могу судить, общаясь с феминистским сообществом, - процент обращающихся в полицию гораздо ниже, чем тех, кто не обращается. По поводу пострадавших от насилия в ЛГБТ-парах - в полицию они не обращаются по разным причинам. Кто-то боится аутинга (то есть раскрытия своей сексуальной ориентации и/или гендерной идентичности), кто-то боится, что их не воспримут всерьез и не помогут.

Валерия: "Когда я решила от нее уехать и вернуться домой, она начала меня шантажировать. Она не знала, что у меня уже был куплен билет, но знала, что я общаюсь с мамой, и, видимо, догадывалась о моих планах. Я была в ванной, когда она ворвалась без стука, схватила меня за руку и потащила в комнату. Она толкнула меня на кровать, взяла чайник с кипятком и держала его у меня над головой. Сказала, что если я не позвоню маме и не отменю поездку, то она выльет этот чайник на меня.

И надо мной еще этот чайник с кипятком. Я тогда действительно поверила, что она может на меня его вылить. У меня тряслись руки, я держала телефон, по которому мне надо было позвонить маме и по громкой связи с ней поговорить. Я не могла этого сделать, потому что голос бы меня выдал, а мама бы не смогла подыграть и не рассказывать про билет. От страха и слез я даже говорить не могла. Наверное, в последний момент она решила меня «пощадить», поэтому отставила чайник и избила меня. Я лежала, у меня болело все тело, я была в синяках и укусах. Мне было очень страшно, и я не хотела жить. А она обнимала меня и говорила, что не отпустит. И если и даст мне уйти, то только через окно. А лучше убьет меня и закопает в соседнем лесу, и никто об этом никогда не узнает".

Вероника: “Какое-то время мы вместе работали в продуктовом магазине, и это было самое худшее время. Я приходила на работу с мешками под глазами, с царапинами на лице и синяками на руках, которые приходилось прятать под кофтами. Мне нельзя было ярко красить губы, да и вообще нельзя было краситься. На работе она постоянно следила за мной из-за угла.

Могла меня ударить, растрепать волосы, заставить застегнуть униформу, даже если этого не требовалось. Она пресекала любое общение с девочками. И наедине, даже если на работе мы втроем неплохо общались".

Марина: "Она не только контролировала мои переписки, но иногда отбирала у меня телефон и отвечала вместо меня на сообщения, писала гадости от моего имени или наоборот - писала, что у нас все хорошо.

Еще часто грозилась выкинуть парфюмерию, бижутерию и одежду, которую она мне подарила. Однажды она специально разбила мой телефон об стену, а после купила мне новый. И постоянно попрекала меня этой покупкой, говорила, что если захочет – разобьет и этот телефон, ведь она его купила. В итоге так она и сделала. Сейчас я хожу с разбитым телефоном, она обещала возместить мне материальный ущерб, но я почему-то ей не верю".

Фото: pixabay.com