ЕАН начинает серию материалов о захоронениях и памятниках Челябинской области, интерес к которым угас в последние годы. Имена жертв гражданской войны, репрессий и всесоюзных строек продолжают искать и публиковать энтузиасты-краеведы. Таких людей очень мало, и результаты их работы по разным причинам редко становятся известны общественности.
Мертвый прииск
Начать мы решили с Золотой горы в Челябинске. В шахты заброшенного прииска в годы Большого террора тысячами свозили тела приговоренных «особыми тройками» НКВД людей. Останки до сих пор не подняты из братских могил, точные границы некрополя не установлены, активисты безуспешно пытаются помешать строительству хоккейной арены на костях репрессированных. Об этом ЕАН рассказала журналист Оксана Труфанова, которая много лет исследует историю Золотой горы:
«Золотая гора — это прииск, закрытый еще до революции. В 1954 году сюда снова пришли старатели. Они и нашли в дудках (старых шахтах, — прим. ЕАН) человеческие кости. Рабочим приказали отбрасывать останки и копать дальше. Старатели намыли 12 кг золота, и разработку снова закрыли. А в 89-м в газету пришло письмо от местного жителя с рассказом, что он в черте города обнаружил человеческие кости. Журналист Светлана Миронова спустилась с автором письма в дудку, где они нашли сапоги, кошельки и патроны.
Я видела эти вещи, работала с ними, но их невозможно держать в руках.
Этот трупный запах… Это невозможно. Я работала с вещдоками часа три, сотрудники центра историко-культурного наследия Челябинска, которые держали вещи у себя, попросили передать им фотографии, чтобы они заново предметы не перебирали. Где сейчас все найденное, мы не знаем.
Мы выяснили, что захороненные здесь люди были расстреляны НКВД. То есть, возможно, здесь нет людей, которых расстреливали дорожно-транспортными отделами, военными судами. Хотя при раскопках нашли синюю флотскую шинель, так что это не точно. Речь о 37 годе.
Но в то же время судмедэксперт сказал мне, что ему попадались останки детей примерно 1954 года захоронения, некоторые останки — с проломленными головами. Между прочим, когда эти останки обнаружили, нам сразу запретили копать дальше.
Расстреливали в здании, где сейчас находится главное управление МВД по Челябинской области, тогда это было НКВД. Во дворе там есть отдельно стоящая постройка. В 90-х в эту расстрельную комнату даже пускали, а на здании была мемориальная табличка, но ее сняли года три назад. Вернуть ее на место мы не можем. По версии прокуратуры, табличка была размещена незаконно. Сейчас мы уже и следов ее не можем найти, куда ее дели, где она хранится. Властям такая память не нужна».
Дикое кладбище
В двух шагах от мемориального обелиска, с другой стороны от площадки, на которой культурно отдыхают жильцы окрестных новостроек, начинается неухоженный лес с неровным ландшафтом. Каждый год старые шурфы обваливаются, образуя овраги и глубокие ямы. На холмах появляются кресты — их в случайном порядке ставят местные жители, которые нашли имена родственников в региональных списках жертв репрессий.
Списки постоянно дополняются благодаря исследователям истории Большого террора. Правозащитник Татьяна Щур недавно тоже установила на Золотой горе символическую могилу в память о расстрелянном дедушке.
«Где-то здесь лежит Иосиф Петрович Кайревич, отец моей мамы, мой родной дед. Его арестовали, когда моей маме было 10 лет. Я помню эту справочку маленькую, на машинке отпечатанную: арестован, умер, причина смерти — прочерк. Вот этот прочерк мне запомнился.
В 1963-м, когда дедушку реабилитировали первый раз, маме выдали его последнюю зарплату и фотографию его цеха. Тогда арестовали весь цех, от начальника до сторожа. При аресте у него изъяли эту фотографию, документы какие-то. На тот момент он был уже очень болен, ноги были распухшие, и мама рассказывала, что, когда его арестовали, он не мог надеть сапоги, уводили в разрезанных.
У бабушки на руках осталась десятилетняя мама, и ее мать больная — моя прабабушка. Бабушка работала заведующей залом в столовой. И начальник внезапно услал ее на три месяца в командировку. Собственно говоря, он ее и спас. Потом, спустя два года, она снова вышла замуж. Новый муж, по сути, спас нас второй раз — взял на себя семью врага народа.
Потом, в 1991 году, когда массовая реабилитация началась, мама пошла на Лубянку, ей дали его дело. Мама очень тяжело переживала все это и просила меня не искать его кости. Но я искала, хотя точных сведений нигде не было.
В прошлом году мои дети нашли дедушку в Белом списке. Там написано немного: Коревич Виктор Петрович, 1893 год рождения, место рождения — село Ратишки, пол — мужчина, национальность — литовец, хотя я думаю, что он был евреем. В 1919 году, когда он уехал, там процветал антисемитизм. Место работы — инструментальный завод, сторож. Дата ареста — 3 декабря 1937 года. Обвинение — ст. 58, п. 8,8,12: шпионаж, передача сведений и прочий бред. Осужден 6 января 1938-го, приговор — расстрел. Расстрелян 17 января 1938 года», - рассказала Татьяна Щур.
Статистика
У Оксаны Труфановой в одной из шахт Золотой горы тоже покоится родственник. Много лет вместе с другими челябинцами она пытается добиться полноценных исследований и достойного перезахоронения останков репрессированных. Или хотя бы выяснить, сколько их здесь. Цифры, которые удалось получить в незасекреченных архивах, впечатляют.
«Здесь лежат люди, которых свозили с территории Челябинской области, севера Свердловской области (входившего тогда в Челябинскую), Курганской, Оренбургской областей. По данным нашего областного архива, в Золотой горе похоронено 11 200 человек. Но во время работы в государственном архиве мы находили документы, подписанные различными чиновниками, там была цифра в 14 700 человек.
У нас до сих пор идет спор с некоторыми историками, о том, что 14 700 расстрелянных — это цифра только по Челябинской области. Или нет? Отчеты, в которых мы нашли эту цифру, писались в 1956 году, когда Свердловская и Курганская области уже не входили в Челябинскую. Поэтому, возможно, что захоронения гораздо масштабней.
Неизвестно даже, сколько тел было обнаружено в первый раз, потому что находили их фрагменты, кости. Останки подняли, но потом работы срочно приказали прекратить. Потом начали делать судмедэкспертизу, ее делал небезызвестный у нас врач Власов Александр Юрьевич.
Впоследствии он уволился, и экспертиза была подписана сотрудником Новиковым. Копий этого документа не осталось, Новиков вложил его в уголовное дело, возбужденное по факту обнаружения массового захоронения прокуратурой Челябинской области.
И все, никаких следов не осталось, уголовное дело до сих пор засекречено. На все запросы нам отвечали отказом, говорили, что мы не являемся фигурантами. В прошлом году мы ходатайствовали, чтобы дело было передано из прокуратуры в Следственный комитет Челябинской области, они передали. Но доступ нам все еще не открыли.
У этого места есть теперь мемориал, он стоит на небольшом участке земли, где захоронены останки, которые подняли. Реальную границу захоронений никто не определял. Мы требуем проведения изысканий последние 10 лет. Сначала нам областные власти отвечали, что нет денег, еще во времена губернатора Соловьева. Потом то же самое отвечал заместитель Юревича Косилов. Сейчас говорят честно, что на хоккейный комплекс есть деньги, а на ваши изыскания денег нет. Там все еще лежат останки. Начнут застраивать, и я вам точно говорю, будет земля проваливаться. Никто не знает глубины этих шахт», - говорит Труфанова.
