В Екатеринбурге побывала гуманитарная миссия из Луганска. Председатель Союза ветеранов Афганистана Луганщины Сергей Шонин прилетел на Средний Урал встретиться и поблагодарить общественников, собирающих помощь для ЛДНР, и участников спецоперации. Он рассказал ЕАН, почему для дончан так важно чувствовать поддержку за то, что они приняли на себя удар, предназначавшийся России.
- Сколько гуманитарных грузов от Свердловской области поступило в Луганск за прошлый год?
- Я могу сказать только про те, что шли через Союз ветеранов Афганистана. И то лишь в самых общих цифрах: 15 конвоев. В тоннах и прочем невозможно посчитать. Потому что, к примеру, в один день приходит фура с продуктами, в другой - ГАЗель, но груженная бронежилетами, сферами, «птичками»-дронами. Сами понимаете, что по цене это гораздо больше - как тут посчитать?
И работаем ведь не только мы: там и «Единая Россия», и «Народный фронт», и «Мы вместе». Много тех, кто адресно доставляет грузы. Я думаю, что посчитать полный объем даже примерно невозможно.
- Для чего вся эта работа? Как сегодня снабжается Луганск?
- Луганск снабжается хорошо. Там работают магазины, без проблем идет товарооборот и с Россией, и с Беларусью, люди получают зарплату - там в целом нормальная жизнь.
Но есть еще и освобождаемые территории. Да, власти там стараются как можно быстрее наладить жизнь, восстановить коммуникации, поставить всех на учет, обеспечить работой, снабжением. Но это ведь не моментально делается.
А люди, которые побывали под обстрелами?! Это ведь не объяснить, не передать их ощущения, когда на твоей улице шли бои, когда на твоих глазах рушился дом, особенно если еще и твой.
И их нужно накормить в первую очередь. И наши ребята везут гречку, макароны, тушенку — все, что необходимо. В Счастье когда заходили с гуманитарной помощью, в первую очередь старались накормить. В том же Рубежном, когда его освободили, ребята наши, афганцы, зашли, первым делом раздобыли муку, потом в местном кафе - там печи были - хлеб начали печь, людям его раздавали. Да, потом там наладили централизованное снабжение, но по щелчку все не делается, и эта помощь очень пригождается на освобождаемых территориях.
А есть еще проблема беженцев. Они прибывают, их ставят на учет, расселяют, помогают. Но это тоже занимает время. Да и им ведь не только помощь в материальном плане нужна — им психологически важно почувствовать, что россияне их не бросили, что они не остались один на один со своими проблемами.
- Что в первую очередь нужно беженцам, жителям на освобождаемых территориях?
- Еда и детское питание. Потом обогрев: буржуйки и топливо к ним, газовые горелки и газовые баллоны. Одежда, наконец. Очень высока потребность в лекарствах, самых обычных: успокоительных, средствах от давления, тех, что связаны с возрастными болезнями: для сердца, желудка и так далее.
- Вы упомянули военные грузы. Какая помощь нужна солдатам?
- В разное время по-разному. Когда заморозки ударили, были актуальны средства обогрева, маскхалаты. «Птички»-дроны всегда очень востребованы в зоне спецоперации.
Одно время много завозили ночных прицелов и тепловизоров. Причем они больше с психологической точки зрения были важны. Понятно, что всем страшно, - только дурак не боится. И вот для мобилизованных было важно, чтобы, когда они заступали ночью на дежурство, было какое-то подобное средство — так они чувствуют себя увереннее, спокойнее.
Письма, посылки очень важны, когда дети пишут или бабушки носки присылают. Все-таки на войне человек черствеет, жестче становится, а такие вещи помогают ему в себе человечность сохранять.
- По поводу помощи военным много звучит вопросов: почему приходится всем миром скидываться, почему Минобороны не обеспечивает необходимым?
- Есть официальные нормативы довольствия, а есть реальные условия боевых действий. И там все расходуется, изнашивается очень быстро. Обувь та же — ее там даже почистить некогда, а бегать приходится много, и она разваливается. Это не означает, что Минобороны ничего не делает в части снабжения. Но нормативы снабжения не всегда соответствуют боевым условиям, не успевают за ними.
- То есть надо их менять?
- Это уже не ко мне вопрос
- Вокруг посылаемой гуманитарной помощи возникает множество вопросов, особенно о том, как она распределяется. Некоторые боятся помогать, считая, что все разворовывается, идет на черный рынок...
- Да, я сталкивался с таким мнением. Как-то, помню, приехала фура, показываю им, куда разгружать, а они: «Нет-нет, мы адресно, боимся, что пропадет». Ну я в сердцах и сказал им, чтобы ехали тогда обратно, в Екатеринбург, и там разгружались. Потом, правда, на утро разобрались, помирились.
Я за себя скажу: я ничего из той помощи, что к нам приходит, на рынке не встречал. Но у меня и времени нет по рынкам ходить и проверять. Но то, что к нам, в наш Союз ветеранов, поступает — оно точно все идет по адресу. И, думаю, это, наверное, самый надежный вариант: контактировать с теми организациями, кому доверяешь, ну либо работать с такими крупными, как «Единая Россия» или «Народный фронт».
- В России сегодня неоднозначное отношение к спецоперации, есть много тех, кто сомневается, нужно ли вообще помогать дончанам.
- Да, я сталкивался с этим. Даже среди наших, афганцев, были те, кто говорил: «Зачем вы нам? Доллар из-за вас скакнул, того и гляди, налоги поднимут».
Но это не мы пришли в Киев, Львов и начали наводить там свои порядки — это они к нам пришли, стали навязывать нам Бандеру и прочих своих кумиров, свою идеологию. А Россия протянула нам руку помощи. И надо понимать: Донбасс стал буфером. Не было бы нас — сначала вырезали бы Крым, потом начался бы обстрел российских территорий.
- Почему вы так думаете, что обязательно бы начался?
- Это, конечно, мое личное мнение, но сколько там было накоплено оружия западного? Вот с первых дней спецоперации, еще даже до начала официальных поставок, сколько мы его там увидели? И что, по-вашему, оно бы растворилось просто, исчезло?
Добавьте к этому пропаганду, которая шла все эти годы на Украине.
Там ведь по телевизору каждые 15 минут передачи прерывались, шел рекламный блок: русские — враги.
Если оружие накоплено — оно должно куда-то выстрелить. Да хотя бы для того, чтобы те, кто это оружие присылал, могли бы его потом списать. Да и с тех, кто это оружие принимал, спросили бы: «Мы вам дали — куда дели?» Поэтому все это оружие должно было куда-то начать стрелять, и, если бы оно не стреляло сейчас по ЛДНР, стреляло бы по Белгороду и Ростову. Кому от этого было бы легче?
