Беженцам из Донбасса предложено съехать из пункта временного размещения в екатеринбургском «AVS Отель». С этой идеей к ним приехали чиновники, которые отказываются представляться. Официально власти уверяют: ни о каком принудительном выселении речи не идет, без крыши над головой никто не останется. В запутанной истории постарался разобраться ЕАН, компанию нам составили сотрудники полиции. Представители правоохранительных органов прибыли к отелю, где журналистов ждали беженцы. Полицейские предупредили о возможной административной ответственности за несогласованное массовое мероприятие. Подробности – в репортаже с места событий.
К гостинице приехали полицейские
«Три дня назад нам объявили, что до 15 июля мы все, а нас тут более 200 человек, должны покинуть гостиницу. Вызывают на разговор по одному и убеждают подписать бумагу, что мы добровольно хотим отсюда уехать», - говорит Наталья Костюкова.
Напомним, эти люди прибыли на Урал больше года назад, вскоре после начала специальной военной операции. Их можно назвать беженцами первой волны, позже в Екатеринбург приехали «херсонцы» - те, кого эвакуировали после отхода российской армии из части Херсонской области.
По версии постояльцев отеля, чиновники им не представляются, по данным ЕАН, речь может идти о сотрудниках областного Министерства общественной безопасности и администрации Орджоникидзевского района города.
Представители властей отказываются называть себя
«Ни один из них не назвался, как его фамилия, откуда он. Говорят: «Мы из администрации». Какой администрации? Говорят, что было совещание какой-то комиссии из 30 человек, на которой было принято решение нас переселять. Что за комиссия, когда это было, кто входит в комиссию, почему так решили?» - рассказывает предысторию Наталья.
Аргументы у чиновников интересные. Якобы старшая группы переговорщиков от властей прямо сказала беженцам: «Что вы сюда приехали? Надо было воевать, защищать свою землю».
По словам проживающих в гостинице, 80% из них уже нашли работу. Большинство не по специальности, так как украинские дипломы на Урале «не работают». Все, на что они могут рассчитывать, –тяжелая низкооплачиваемая работа. На доход от нее невозможно снять жилье, так как иначе ничего не будет оставаться на питание. А надо еще и на лекарства, так как многие больны.
География проживающих в ПВР обширна: есть люди из Одессы, Харьковской, Херсонской и Запорожской областей, из ДНР и ЛНР. Есть люди из населенных пунктов, названия которые на слуху из новостей как мест недавних и продолжающихся ныне жестоких боев.
В общей массе особняком держатся жители Херсонской области - им, как и было обещано при эвакуации переселенцев второй волны, выдают жилищные сертификаты и денежную компенсацию. Поэтому со стороны других беженцев отношение к «херсонцам» настороженное, часто звучит возмущение: «У них там и боев особо не было, они просто уехали и все получили. Из «херсонцев» практически никто не работает, так как государство им все дает. А мы столько пережили, а нас гоняют с места на место».
Ирина из Херсонской области
Хотя и среди беженцев из Херсона встречаются люди с разными ситуациями. Например, Ирина, приехавшая с мужем и восьмерыми детьми.
«Мы были прописаны в селе Красное Каховского района, а жили в селе Ольгино Каховского района. На жителей Ольгино распространяются все выплаты, а на людей из Красного нет. У меня есть и документы, и школьные грамоты детей, что мы жили в Ольгино, но их в расчет не берут. У меня восемь детей. Младшему - годик, старшей дочери - 20, она учится здесь, в Екатеринбурге, на физмате. Мы жили поначалу в Ирбите, но сильно болеет младший. Поэтому я попросилась в Екатеринбург, здесь есть медицина.
А теперь нам говорят уезжать, не представляю, что делать», - говорит Ирина.
Большинство беженцев не хотят возвращаться в родные места даже в случае прекращения спецоперации.
«Мы жили в Кировском микрорайоне Мариуполя, возле «Азовстали». Сейчас его нет – остались одни руины. Я своими руками похоронила 17 погибших соседей прямо во дворе. Долго прятались в подвале. У меня дочь там погибла. Я психологически не смогу вернуться туда, даже если построят новый дом, это место крови и смерти. Мне передали знакомые, оставшиеся в Мариуполе, что есть план по восстановлению нашего микрорайона. Этот вопрос будет рассматриваться в 2026 году. Если бы я надумала вернуться, где там жить три года? Мало того, передали, что квартиры не будут так просто выдавать тем, кто там раньше жил, жилье пойдет в ипотеку», - говорит Наталья Костюкова.
Наталья Костюкова из Мариуполя
Ирина с сыном, невесткой и девятилетним внуком приехала из Изюма Харьковской области. Им еще сложнее, так как они из неприсоединенных территорий. Российские паспорта им выдали, но в графе регистрации пусто.
«Мы из Изюма – города, которого больше нет, он практически полностью разрушен. Здесь мы пытаемся по крупицам собрать жизнь, начать что-то сначала. А три дня назад нам сказали, чтобы мы уезжали. Мы только начали выздоравливать после стресса. Когда сюда приехали, я сразу попала с приступом в кардиоцентр. Сейчас все устроились на работу, начали копейки копить, чтобы начать самостоятельную жизнь, но ведь надо нам дать на это время. Девятилетний внук ходит в гимназию. Он первый ученик в классе – учится только на 4 и 5. Учителя удивляются, почему он так хорошо знает русский язык, орфографию и пунктуацию знает. Так мы же русские люди. У ребенка сейчас истерика», - говорит Ирина.
Ирина из Изюма
Марина, невестка Ирины, рассказала, что накануне вечером сын ей сказал: «Мама, давай выпьем какие-нибудь таблетки, чтобы все закончилось».
Марина из Изюма
Беженки из Марьинки и Красногоровки, что в нескольких километрах от Донецка, которые уже много месяцев являются зоной боевых действий, тоже говорят: «Мы из городов, которых больше нет».
«Тяжело было нам, а особенно детям, адаптироваться после войны. Ребенок до сих пор заикается. Трудно было в школе влиться в коллектив. А теперь опять куда-то ехать - все с начала. Мы обрадовались, что кошмар позади, попали в нормальные условия. В гостинице хорошая администрация. Никогда нас не обижали, во всем старались помочь. Все мы работаем. Даже я, пенсионерка, тоже устроилась работать на фабрику. Работа тяжелая – в цехе у станка, но надо ведь зарабатывать на жизнь, чтобы хотя бы снять жилье. Нас же хотят выселить в область, где и местным-то работу трудно найти», - говорит Елена из Красногоровки.
Беженки из Марьинки и Красногоровки
Артем из Запорожской области рассказал ЕАН, что был вынужден уехать из дома в июне 2022 года. В Екатеринбурге он до сих пор не может найти работу.
«В гостинице начальник охраны готов был устроить меня к себе, но ему запретили. У меня два высших образования. Дома был бизнес, несколько компаний. Только на складе в Запорожье у меня осталось товара на 300 тыс. евро, а в Екатеринбурге меня даже охранником не берут. Что тогда мне ждать в области? К мигрантам, которые двух слов по-русски правильно сказать не могут, отношение намного лучше, чем к нам. Вон в гостинице они работают, а для нас работы нет», - говорит Артем.
Артем из Запорожской области
Елена из Красного Лимана уехала из родного города в самом начале СВО, до того, как город на несколько месяцев заняли российские войска, из-за своих пророссийских взглядов. А ее бывший муж «переобулся» и стал украинским патриотом.
«В 2014 году мы проводили референдум за ДНР. Мой муж был в числе организаторов. Практически весь город - 93-% - проголосовал за ДНР, так как думали, что нас сразу заберут в Россию. Была эйфория, голосовать все шли как на праздник. Позже, когда город заняли украинские военные, начались репрессии. Вэсэушники (военнослужащие украинской армии - прим. ЕАН) собирали людей группами, говорили:
«Мы вас сейчас расстреляем, а нам за это ничего не будет, так как вы сепаратисты». Некоторых действительно расстреливали.
Подъезжали к домам, выходишь – на тебя смотрит дуло танка. В итоге мой дом сожгли. Жила в доме у мамы, но в итоге украинские солдаты взорвали и его. Мужа, с которым я к тому времени уже развелась, как подменили, теперь он украинский патриот. Его мать прислала мне сообщение, что я русская подстилка. А он сам написал на меня заявление в СБУ, что украла и вывезла в Россию сына. Выбиралась очень сложно, через Днепропетровск и Запорожье», - вспоминает Елена.
Елена из Красного Лимана
По словам женщины, бывший муж записал ее на поезд, чтобы она с сыном и матерью через Краматорск ехала на Западную Украину. Она не поехала, а скрылась и направилась в Днепропетровск. Позже узнала, что в тот день в Краматорске украинские военные ракетой «Точка-У» обстреляли перрон с беженцами, было много погибших.
«Из Запорожья я выбралась случайно, невозможно было уехать.
Как раз накануне расстреляли колонну микроавтобусов с беженцами, которые выезжали на русскую сторону в Мелитополь. Десятки женщин и детей погибли.
Я вообще посоветовала бы внимательнее прислушиваться к тому, что говорит украинская сторона, серьезнее относиться к их словам. Они что говорят, в итоге делают – сначала что-то анонсируют, а потом именно так и поступают. Обещали расстрелять людей, которые хотели уехать от них в Мелитополь, и расстреляли», - продолжает Елена.
В Екатеринбург она приехала с 12-летним сыном и мамой. Экономист по образованию, она долго не могла найти работу.
«Пыталась устроиться администратором в поликлинику, а мне говорят: «Вы гэкаете, вас нельзя допускать до работы с людьми». Бухгалтером тоже никуда не смогла устроиться. В итоге работает два через два дня на распределительном складе.
«У меня зарплата 22,5 тыс. рублей. Да еще 10 тыс. дают пособие на ребенка. Можно на эти деньги снимать квартиру и одновременно жить? У меня больная мама-пенсионерка. Сын только немного привык к школе, наладились отношения.
Поначалу ведь его в классе травили за то, что он с Донбасса. Кусок хлеба из рук выбивали.
Я когда узнала, пошла к классному руководителю, она потом поговорила с родителями детей – постепенно все успокоилось. Он у меня пять лет в секцию дзюдо дома ходил, получал медали. А потом оказалось, что в этой спортшколе все тренеры проукраинские. Он был так удивлен, говорит однажды: «Мама, а почему они сказали, что всех русских надо убивать?» Он ведь так уважал их, на сборы с ними ездил. И даже сейчас он все свободное время проводит «дома», то есть в гостинице. Не могу уговорить его пойти куда-нибудь в секцию», - говорит Елена.
Александр из Артемовска (украинское название Бахмут) уехал из родного города еще до начала боевых действий летом 2022 года. Ехал через Запорожье.
«Из Запорожья тогда еще можно было выбираться на русскую сторону, главное - плати. Хотя это и не было гарантией. Некоторые платили проводникам большие деньги, а те в итоге их «кидали». Я опасался, что военные или полицейские деньги украдут. Они там беженцев постоянно обыскивали, забирали, что найдут ценное. Но повезло. Выбрался в Мелитополь, потом попал в Свердловскую область. Я развелся давно, приехал один, поэтому мне проще. Я уже пенсионного возраста, с работой сложно. Когда-то в молодости, когда у нас была одна страна, хотел на Камчатку и Сахалин, а сейчас уже не смогу. Мне надо более теплые края. Сейчас нам предлагают уезжать в ПВР в Арамиль, а там, мы знаем, наши же коллеги-беженцы - одни алкаши и дебоширы. К ним постоянно полицию вызывают. Удобства на этаже. Как там жить? И работу там тем более не найдешь», - считает Александр.
Беженцы из Донбасса заявили, что власти выселяют их из жилья на Урале 6 июля 2023 в 09:26 Что касается «херсонцев» и их отличия от переселенцев первой волны – это было федеральное решение, регион здесь поправить ничего не может.
«В Свердловской области оказывается всесторонняя помощь вынужденным переселенцам, которые проживают в пунктах временного размещения. Помимо бесплатного проживания, они обеспечены бесплатным питанием и уборкой номеров, им проводится лечение и оказывается вся необходимая помощь по восстановлению документов и трудоустройству. В ПВР в Екатеринбурге многие люди проживают почти год, и в соответствии с регламентом он должен закрыться на санитарную обработку. С каждым, кто сейчас проживает там, индивидуально вырабатывают оптимальное решение с учетом того, где трудоустроены взрослые и учатся их дети. Отметим, что часть переселенцев уже получили сертификаты на жилье и даже приобрели по ним жилье, но еще не переехали — и сейчас смогут сделать это», - заявили ЕАН в региональном департаменте информационной политики.
В итоге, по-своему, правы обе стороны. Одни, едва обосновавшись в областном центре, не готовы вновь срываться на новые места. Местные власти, очевидно, хотели бы освободить частный отель, за который приходится платить из бюджета.
ЕАН проследит за развитием этой истории.
Александр Лукманов, Зоя Новгородцева
