«Мы создаем прецедент совместных правил жизни от общества и государства»: колонка главы фонда «Я особенный» Александрины Хаитовой

Минувший 2023 год был непростым, но одновременно переломным для представителей сферы социального обслуживания населения в Свердловской области. В своей колонке для ЕАН директор благотворительного фонда «Я особенный», занимающегося помощью детям с аутизмом, Александрина Хаитова рассказала о переменах, которые принес год, о том, чего ей и ее команде удалось добиться и почему работать поставщиком соцуслуг в наше время не только можно, но и нужно.

«Когда мы начинали работать, мало кто верил в то, что социальное обслуживание может работать. Даже при той нормативной базе, которая содержала в себе большие возможности для поставщика и для получателя. Это и неограниченность объема социальных услуг, и возможность для поставщика определять необходимый для конкретного человека объем услуг. Даже тогда многие опасались заходить на этот рынок, потому что считали, что все это нереально делать. Казалось, что это тяжело, что нужно быть готовым к проблемам, к тому, что видение поставщика и получателя очень отличается от видения регионального регулятора, министерства социальной политики, который эту помощь людям отмеряет. 

Негативные моменты, конечно, были и сейчас бывают, к примеру, наши обсуждения и порой горячие столкновения с министерством на тему того, как все это должно быть. Но, как выяснилось, работать вполне можно, а в реестр сегодня заходят организации, которые видят, что мы в этом механизме работаем с 2016 года и все время увеличиваем количество людей, которым мы помогаем. Они понимают, что сама по себе эта сфера перспективна. Есть люди, кто идет и получает индивидуальную программу, есть организации, которые готовы с ними работать. В реестр поставщиков чуть ли не ежемесячно входит новый игрок, который пытается прокладывать себе дорогу.

Раньше нам казалось, что плохо все: регулирование, отсутствие мотивации у чиновников, коммуникация с поставщиками и людьми, которым нужна помощь. Не секрет, что сегодня все вопросы решает закрытая группа лиц, куда привлекается одна и та же компания, ангажированная министерством социальной политики, в половине случаев получающая министерские гранты. 

Несмотря на все это, такие компании не слышат получателей социальных услуг, не учитывают, что им нужно. Я считаю позитивным тот факт, что народ в связи с этим продолжает выражать свою точку зрения, этого тоже раньше не было. Хочу привести пример. Когда в 2022 году стало ясно, что министерство вводит новый стандарт, который, по нашему мнению, подтвержденному сегодня цифрами, значительно сократит объем социальной помощи человеку, мы поднимали этот вопрос достаточно громко. Тогда к нам мало кто прислушивался, мало кто вместе с членами нашего союза поставщиков социальных услуг вставал рядом, чтобы заявить, что это неправильно.

Что мы увидели в 2023 году? Некоторые организации, которые даже не имеют отношения к нашему союзу, выражали свою принципиальную позицию несогласия с министерством и даже готовы идти и отстаивать свои интересы в суде. Такого раньше не было. С одной стороны, региональная власть закручивает гайки, с другой стороны, растет движение навстречу от людей, которые не согласны с такой социальной политикой и предпринимают в связи с этим какие-то действия. В 2023 году мы от союза поставщиков предоставили тем, кто готов был спорить, помощь наших юристов. Есть и те организации, которые, самостоятельно отстаивая свои интересы в суде, одержали победу. 

 Свердловский детский омбудсмен Игорь Мороков: «Меня называют равнодушным, но никто не знает, сколько я свечек поставил» 

Мы очень погрузились в изучение нормативных актов, которые регулируют эту сферу, и нашли массу пробелов, которые необходимо скорректировать, чтобы прекратились недовольства. Сделать это можно было с помощью определенных регламентов и порядков в законодательстве, которые должны появиться. Мы вместе со свердловской прокуратурой и судами фиксируем это, но со стороны министерства пока никакие действия для этого не предприняты. А те меры, которые принимаются, не решают эту острую задачу и направлены на создание чего-то такого же неопределенного. 

Например, в начале 2023 года наши юристы отметили, что в свердловском законодательстве отсутствует порядок разработки и наполнения индивидуальной программы предоставления социальных услуг конкретными видами помощи. 

Тот объем услуг, который назначают людям, остается на усмотрении чиновников. Когда речь идет о бюджетных средствах, эта ситуация недопустима.

После обнаружения этого пробела мы обратились в прокуратуру, которая подтвердила его наличие и обратилась к региональным законодателям с предложением исправить ситуацию. В ответ на это свердловское законодательное собрание просто вычеркнуло из нормы все упоминания о том, что этот порядок должен быть. Мы вновь обратились в прокуратуру, которая, рассмотрев наши доводы, обратилась в министерство с предложением такой порядок разработать. Это тоже можно смело отнести к итогам года: раньше нам казалось, что все плохо, но мы точно не знали, что именно. И при этом мы находили возможность работать в таких условиях. Сейчас для нас очевидно, что отсутствие нормального регулирования, которое учитывает интересы государства, поставщиков и получателей, приведет к тому, что проблемы будут продолжаться. Но теперь мы стали видеть эти узкие места и обсуждать их, поднимая на федеральный уровень, обращаться в суд и правоохранительные органы. 

Хочу отметить отдельно, что с уважением отношусь к моим коллегам из министерства и считаю, что многие из них действительно хотят исправить эту ситуацию. Но по каким-то причинам они пока никак не могут повлиять на происходящее.  

Еще одним из позитивных итогов нашей работы в этом году мы считаем письмо министерства, направленное, в РЭК, в котором они пересчитали свои тарифы, хоть и ненамного. Медленно, шаг за шагом от полного хаоса мы движемся к нахождению каких-то способов ситуацию отрегулировать.  

Еще одним итогом нашей работы в этом году стало обращение законодательного собрания в Счетную палату для проведения комплексной проверки – как поставщиков, так и министерства. Проверка длилась с конца мая до начала августа.

Параллельно нас проверяли ОБЭП и прокуратура (как нам сказали, по жалобе министра Андрея Злоказова). Все эти мероприятия не выявили у нас каких-либо нарушений законодательства. 

Одновременно с этим на сайте Счетной палаты появились итоги проверки деятельности министерства. Это очень интересные сведения для специалистов, которые понимают, как должны распределяться и расходоваться бюджетные средства. В итоге к министерству социальной политики появилось множество вопросов и рекомендаций со стороны Счетной палаты. Нам неизвестно, были ли предприняты какие-то действия в отношении министерства, в открытом доступе об этом информации нет. Однако есть моменты, которые заслуживают отдельного внимания уже сейчас.

Около 60 % всех социальных услуг, которые оказывались подведомственными министерству учреждениями, – это срочные социальные услуги. Такие активности, как организация различных мероприятий, тех же новогодних елок, или, например, обратился человек по телефону, его проконсультировали, или разово пришел в соцзащиту узнать что-либо, находясь в трудной жизненной ситуации, – все это уже можно записывать как оказанные срочные услуги. Социальное обслуживание в Свердловской области началось в 2016 году, и до сегодняшнего дня в 60 % случаев нет конкретной отчетности о том, была ли проведена с получателем необходимая работа и сколько она реально стоила. И теперь становится понятно, почему чиновники думают, что с человеком можно работать полчаса за 30 рублей. Если нам нужно оплачивать работу реальных специалистов, которые часами занимаются с детьми, делают отчеты, то получается достаточно дорого, плюс расходы на управленческий и вспомогательный персонал.

Но наши доводы срезаются министерством под предлогом того, что они-то могут платить за это 30 рублей. 

После этой проверки мы поняли, почему многие наши коллеги из государственного органа считают нас возмутителями спокойствия, которым всегда что-то нужно. Они реально не понимают, в чем проблема, у них все прекрасно. Они оказали огромное количество непроверяемых социальных услуг за копейки, но это выливалось в серьезные бюджеты Свердловской области год от года, взять хотя бы размеры государственных заданий подведомственным учреждениям. Учитывая, что ситуация эта продолжается, видимо, она мало кого волнует из контролирующих органов.

Согласно данным регионального минфина, в бюджете области на социальное обслуживание на год заложено около 11 млрд рублей, представьте, что 60 % от этой суммы расходуется по непрозрачной схеме. Счетная палата об этом сообщает, но я не уверена, что у нее есть полномочия принимать какие-либо меры в связи с этим. 

Мы раньше вели себя эмоционально, потому что не понимали, почему министерство не видит то количество детей, которое нуждается в помощи, и предпринимает действия, которые, на наш взгляд, отнимают у них эту помощь. Но к концу 2023 года мы поняли, что есть некий ограниченный бюджет, который распределяют, не особо вникая в то, как он будет расходоваться.

Теперь мы относимся к этому по-философски, скорее, с научным интересом и даже вывели некий позитивный момент: когда вялотекущая ситуация оборачивается в абсурд, а задачи перестают решаться, это значит, что развязка очень близка. 

Она просто переполнится изнутри и сама себя разорвет. 

Будем наблюдать, радуясь, что растет инициатива людей «снизу», что они вступают в диалог с министерством, защищают свои интересы, что обнаруживаются правовые пробелы, которые видим не только мы, но и квалифицируют полномочные органы. Нами проделана огромная работа, хотя жизнь нас за этот год потрепала. Я считаю, что мы создаем прецедент, когда общество и местная власть совместно вырабатывают какие-то правила жизни, по которым можно жить, работать и решать, наконец, социальные задачи».

 Рак, ВИЧ и персональные данные: в Екатеринбурге обсудили опасность дистанта в сфере соцуслуг для детей-инвалидов