Жизнь после карантина: социологические версии. Мнение Андрея Мозолина

Когда-нибудь самоизоляция закончится. Может быть через пару недель или через месяц? В любом случае, мы скоро мы сможем выйти из своих домов. А потому, вопрос о том, как мы будем жить дальше, с каждым днем становится все злободневней. Кто-то говорит о том, что рухнет экономика.Андрей Мозолин политтехнолог, бывший замглавы свердловского исполкома партии «Единой России», автор учебника для политтехнологов и пресс-секретарей «Аналитический конструктор: методы решения конфликтных ситуаций в политической сфере» Другие утверждают, что многие из нас и после самоизоляции останутся дома, работая в интернете. Есть оценки людей, фиксирующие собственные, индивидуальные изменения, произошедшие за время вынужденного сидения по домам. В общем, много чего уже написано и сказано.

Мне же хотелось бы предложить свой взгляд, основанный на современных социологических концепциях, объясняющих процессы, происходящие сегодня в обществе. Безусловно, это будут всего лишь версии – слишком много разнообразных факторов влияет на формирование посткарантинного поведения. Однако тем и хороша социология, что она может дать фундаментальные основания для спокойного анализа и выявления возможных трендов.

Как сказал классик, каждая теория по-своему хороша, и ваша тоже не лишена определенного изящества.

В современной социологии существует широкий спектр концепций, которые могли бы быть применимы для нашего анализа. Однако, на мой взгляд, наиболее адекватными для понимания сегодняшней ситуации, являются подходы, исследующие условия и механизмы обеспечения стабильности и безопасности.

В свое время один из представителей этого направления, немецкий социолог У. БекУльрих Бек немецкий социолог и политический философ, профессор Мюнхенского университета и Лондонской школы экономики, автор концепций «рефлексивной модернизации» и «общества риска» ввел в научный обиход термин «общество всеобщего риска». Под ним понимается модель современного мира, которая характеризуется неопределенностью и случайностью возникновения раз-личных событий, а также постоянными рисками, которые невозможно контролировать.

В свою очередь, это означает тот факт, что человек никогда не будет чувствовать себя в полной безопасности и быть уверенным в будущем. Все непредсказуемо и ненадежно …

Ключевым механизмом, сохраняющим в этих условиях уверенность людей, кроется в вере в постоянство окружающего социального и материального мира. Люди опираются на привычные правила и направляют усилия на поддержание своего образа жизни. Повторение рутинных действий обеспечивает ощущение стабильности, уверенности в себе и в окружающем мире. Грубо говоря, просыпаться в одно и то же время каждый день; надевать одежду в определенном порядке, ходить по одной и той же дороге на работу, обедать в кафе и т.п. – все это обеспечивает предсказуемость и комфортность жизни.

Сегодня, для того, чтобы чувствовать себя спокойно, нам приходится создавать для себя своеобразные рамки привычной «нормальности», формирующие нашу веру в устойчивость окружающего мира. А потому – закономерно, что любое серьезное нарушение устоявшегося образа жизни, сбой привычной программы будет, с одной стороны, восприниматься как тревога, а с другой – провоцировать рост усилий, направленных на возврат к «нормальности», к предсказуемости.

 Решение о продлении карантина примут в Кремле на следующей неделеТеперь попробуем с этих позиций проанализировать сегодняшнюю ситуацию, связанную с самоизоляцией.

Итак, сегодня мы наблюдаем и ощущаем на себе серьезнейшее изменение образа жизни. Привычные для нас структура дня и передвижений подверглись резким ограничениям. Работа, учеба, посещение кафе и ресторанов, магазинов и театров, фитнес-залов, посиделки с друзьями, прогулки в парках и многое другое – либо не доступны сегодня, либо перешли в он-лайн форматы.

Безусловно, эти изменения очень по-разному повлияли на людей. С уверенностью можно утверждать, что жителей крупных городов оно коснулось в существенно большей мере, чем небольших городов и сел. Пенсионеров – намного меньше, чем студентов. Последние сегодня пребывают, как минимум, в двух неопределенных ситуациях – как доучиться на дистанте до конца учебного года и когда этот год все же закончится. Предпринимателей – сильнее, чем рабочих промышленных предприятий. Добавим, что для определенных категорий людей, например, уже не первый год работающих и живущих «удаленно», переход на самоизоляцию не при-вел к какому-то серьезному дискомфорту. Соответственно, и давление, вызываемое подобными ограничениями, имеет совершенно неодинаковую силу, очень по-разному нарушая «нормальность» и вызывая разнообразные поведенческие стратегии.

О каких стратегиях идет речь?

На мой взгляд, сегодня одной из ключевых здесь является своеобразная дилемма:

• «страх» (не только заразиться, но и штрафов и т.п., а потому – самоизоляция)
• vs «нормальность» (возвращение, насколько это будет возможно, к привычному образу жизни, а потому – выход из изоляции).

Чем ниже уровень тревожности, тем быстрее реализуется стремление вернуться к привычной жизни. Если в первые недели самоизоляции, когда информация о пандемии вызывала страх, процент людей, сидевших по домам, был достаточно высоким, то сейчас он начал снижаться. И для проверки этого утверждения достаточно … выглянуть в окно ... Это касается не только небольших городков, но и мегаполисов.

При этом совершенно неважно какой будет внутренняя мотивация – «уже не можем смотреть телевизор», «рушится бизнес», «не можем находиться в четырех стенах» и т.д. Было бы страшно – сидели и соблюдали карантин. Добавлю, что ежедневные цифры о росте числа заразившихся уже стали привычными, а потому не вызывают серьезной тревоги.

Есть и другое наблюдение – чем меньше был ограничен привычный образ жизни, тем спокойней переносится самоизоляция. Если в структуре жизни не было походов по картинным галереям, фитнеса и ужинов в ресторанах, то это и не ощущается, как серьезная потеря. Для людей, например, в чей образ жизни входило постоянное обучение (причем неважно чему – игре на гитаре или изучению работы мозга) особой проблемы переход на дистанционные формы учебы не вызвало.

Таким образом, можно предположить, что чем кардинальнее поменялся образ жизни, чем сложнее человеку адаптироваться к новым (и не только дистанционным) формам, тем быстрее он попытается вернуться к «нормальности». И наоборот – чем выше уровень тревожности, связанный со страхом заразиться, тем сильнее он будет не только соблюдать карантинные меры, но и приспосабливаться к жизни в онлайне.

Исходя из сказанного, можно предположить, что по окончанию самоизоляции, а возможно, и раньше, будет реализовываться, как минимум три рамочных поведенческих стратегий.

• Стратегия 1. «Активное рассеивание». Наверстать (по максимуму!) все то, что было упущено. Оторваться по полной. Как можно быстрее вернуть все в привычные, насколько это будет возможно, ритм и рамки. Вырваться на свободу. А это значит активно «рассеяться» по кафе, фитнес-залам, театра, посиделкам с друзьями, просто ходить по улицам и т.п. И выбросить надоевшие маски и перчатки.
• Стратегия 2. «Выходим осторожно». Стремление вернуться к привычному состоянию, но с сохранением определенных ограничений. Окружающий мир полон рисков, а потому, будем менее активны, более изолированы. Ходим в масках, меньше бываем в людных местах и держим дистанцию.
• Стратегия 3. «Ничего особо не поменялось». Пересидели и пошли жить дальше. Ритм жизни особо не менялся. Но хорошо, что дети – в школе, мы – на работе. Ждут дом и огород. Все, как всегда. Но, на всякий случай, сделаем запас масок, перчаток и антисептиков.

Такого рода стратегии могут быть характерны для первых месяцев посткарантинного мира, стремящегося вернуться в «нормальное» состояние. Однако, уже сегодня очень многие говорят о том, что жизнь кардинально изменилась и «все уйдут в онлайн» ...

 Родитель платит дважды. Сколько информпродукт родом из Сколково может заработать на «дистанте» 

Попробуем, с учетом сказанного выше, проанализировать это утверждение. Для этого сформулируем пару позиций:

1. Карантинные меры носят временный характер. Следовательно, в сознании людей все происходящее, использование дистанционных форм и т.п. воспринимается как вынужденная мера. После окончания карантина будет возможность вернуться к прежнему образу жизни.
2. Для большинства людей (в силу социальной природы человека) опосредованные форматы общения, обучения, просмотры музеев, театральных постановок и т.п. никогда в полном объеме не заменят восприятие в живую. Мы идем на концерт не только для того, чтобы посмотреть выступление любимой группы, но и погрузиться в энергетику зала, той толпы, в которой мы будем находиться, танцуя и подпевая … Никакой он-лайн это не сможет заменить.
3. В «обществе всеобщего риска» глобальные изменения заставляют людей оценивать будущее с точки зрения риска, выгоды, полезности. Причем это касается не только «создателей» онлайн форматов, но и потребителей. Насколько тот или иной формат соответствует этим трем параметрам, насколько он сможет быть включен в привычную «нормальность», настолько он и будет освоен пользователями.

Спросите родителей школьников – готовы ли они сегодня полностью переходить на онлайн обучение? Большинство из них вряд ли ответят положительно. И не только по-тому, что это предполагает дополнительные усилия с их стороны и нарушается их привычный образ жизни. Оценивая эти изменения на основе анализа возможных рисков, выгоды и полезности, они неизбежно будут задаваться следующими вопросами: Насколько знания, полученные через дистант в школе или на альтернативных образовательных площадках будут полезнее для ребенка, например, для сдачи ЕГЭ? Или выгоднее и менее рискованно нанять знакомого репетитора? И т.д. В конечном счете, на эти вопросы придется отвечать всем – и потребителям онлайн-услуг и их производите-лям.

Эти позиции предполагает, как минимум, следующие следствия и вопросы.

• Во-первых, окончание самоизоляции не приведет к быстрому и всеобщему переходу на дистанционный формат. Скорее можно говорить о том, что в обыденную практику смогут войти определенные элементы, доказавшие свою выгоду и полезность. Так, например, останется ли объем доставки продуктов на сегодняшнем уровне? Вряд ли. Однако можно предположить, что по сравнению с «довирусным» периодом он значительно вырастет.
• Во-вторых, возвращение к «нормальности» будет предполагает и постепенное ускорение ритма жизни. Смогут ли все сегодняшние «создатели», например, различного рода онлайн-школ иметь время на их продолжение и продвижение? А при условии резкого увеличения конкуренции в этой сфере – насколько выгодно и рискованным станет этот бизнес?
• В-третьих, многие дистанционные формы уже существовали и постепенно входили в нашу жизнь. Взять хотя бы в качестве примера высшее образование, где это процесс серьезно активизировался в последние пару лет. Соответственно, можно предположить, что там, где уже существовали предпосылки, формировалась инфраструктура, необходимые компетенции и управленческая культура, этот процесс может серьезно ускориться. Тем не менее, смогут ли сегодня органы власти перевести своих сотрудников на «удаленку»? А насколько быстро гос-корпорации смогут отказаться от присутствия на работе «офисного планктона», да и от большинства офисов, как таковых? Не уверен, что этот процесс будет быстрым …
• В-четвертых, мы вернемся в рестораны, кафе, фитнес-залы, картинные галереи и музеи. Не только потому, что соскучились. Как уже было сказано, люди – социальные существа. Необ-одимость живого общения (даже несмотря на нашу жизнь в соцсетях) пока ничто не сможет заменить. Но уже сейчас мы проверяем и отбираем для себя новые формы, способы и каналы, способные заменить собой различные элементы образа жизни. И в этом отборе каждый сам будет руководствоваться риском, полезностью и выгодой.