Александр Шестаков: «В наших планах — стать чемпионами по цифровому развитию»

«Научились жить в режиме ЧС»

— Александр Леонидович, последние месяцы университет живет и работает в условиях пандемии COVID-19 и ограничениях, связанных с этим. Как коронавирус сказался на учебном процессе, на приемной кампании и чему ЮУрГУ научился за время работы в условиях пандемии?

— ЮУрГУ научился жить в режиме чрезвычайной ситуации. Хотя чрезвычайные ситуации мы в разное время в разных ипостасях, конечно, проходили и до этого. Скажем, верхние этажи и шпиль главного корпуса мы также строили в режиме чрезвычайной ситуации. Отчасти в чрезвычайной ситуации мы строим сейчас наши новые общежития на северо-западе Челябинска. И это будут лучшие студенческие общежития в стране. 

Мы всегда стараемся все делать хорошо и основательно. И мы старались сделать все хорошо и основательно в ситуации с пандемией. Когда в середине марта все это случилось, ЮУрГУ вошел в режим дистанционного образования всего за два дня.Это получилось потому, что мы до этого десять лет серьезно занимались дистанционным образованием, в структуре университета есть институт дистанционного образования, где мы делаем курсы так называемого смешанного обучения, где часть образовательных курсов идет очно, а часть — дистанционно. Но самое главное, мы еще год назад около 550 преподавателей обучили технологии дистанционного образования. Словом, мы были готовы.

Вообще дистанционное образование требует от педагогов определенных усилий, новизны подхода, необходимых для того, чтобы правильно преподать предмет, чтобы тебя поняли.

— Другие педагогические навыки?

— Именно. С одной стороны, «дистант» дает больше возможностей — можно использовать различные видео, графику и так далее. С другой стороны, этим надо уметь пользоваться. И проверять, поняли ли тебя ученики. И мы создали внутренний университетский стандарт, регламент, как мы должны вести дистанционные занятия.

— В чем его суть?

— Во-первых, занятия должны проходить в соответствии с учебным расписанием. Во-вторых, преподавателю необходимо ключевые моменты лекции проверить, правильно ли ученики усвоили суть материала. Всегда, в любой теме есть один-два-три ключевых момента, которые ученику обязательно нужно понять. И нужна обратная связь (благо технологии сейчас позволяют) от студентов и обязательно небольшой контроль в конце лекции.

— Вы лично пробовали вести дистанционные лекции?

— Да, когда был доцентом. Повторюсь, у ЮУрГУ большой, более чем десятилетний опыт работы с дистанционным образованием. В составе университета есть научно-производственный институт «Учебная техника и технология», который разрабатывает дистанционные тренажеры, симуляторы и виртуальные лаборатории для реализации учебного процесса, в том числе в дистанционном формате. Более того, мы производим и продаем около 70% всей учебной техники в России. Продаем не только в Россию, но и в страны СНГ и даже в Германию. 

Впрочем, я убежден, что «дистант» не может быть полноценной заменой очному учебному процессу. Во всяком случае, сейчас. На случай чрезвычайных ситуаций — да, применение возможно и даже необходимо. Но не навсегда.

— Почему?

— Есть две отрицательные особенности, плохо влияющие на качество образования.

Первое — нет прямого личного контакта ученика с преподавателем. Мне, как преподавателю, этого очень не хватает. Любой преподаватель, тем более ведущий профессор, доцент — это личность, которая не только учит студентов, но и воспитывает в них будущих специалистов, хороших людей, в конце концов.

Я прекрасно помню своих замечательных учителей, хотя прошло много лет. Общаясь с преподавателем во время лекции, во время практических занятий, студент гораздо лучше понимает то, что ему преподают, он видит, какие могут быть результаты. И потом, преподаватели ведь не просто читают предмет, они воспитывают будущего специалиста, передают ему нравственные устои, этику. Вряд ли это можно заменить «дистантом».

Второе — мы так и не смогли в полной мере перенести в «дистант» практические и лабораторные работы для студентов инженерных специальностей. Все то, что надо «щупать руками». Конечно, мы попробовали хоть как-то это заменить практическими расчетами, еще чем-то. Но полностью восполнить отсутствие занятий в лабораториях не смогли.

А вот посещаемость студентов в режиме «дистанта» выросла!

— Да ладно?!

— Ну конечно! В режиме видеоконференции ведь хорошо заметно, кто присутствует, а кто нет, — не прогуляешь, не спрячешься за спину. Повторюсь, мы вели занятия строго по учебному расписанию, которое никто не отменял. Поток, скажем, 100 человек, и все они должны зарегистрироваться в кабинете у преподавателя, когда он им читает лекцию.

А еще студенты взвыли, потому что учиться стало тяжелее.

— Почему?

— Потому что на тех же практических занятиях теперь не пофилонишь. Если в привычном режиме можно было как-то отсидеться на галерке, на задних партах, пока отличники отвечают, то теперь преподаватель каждому задает вопросы, и каждый должен (и даже вынужден) отвечать на него сам — списать в онлайн-режиме у знающей девушки, сидящей рядом, как-то труднее.

— Как все это сказалось на летней сессии, на сдаче экзаменов, на защите дипломных работ?

— Они также прошли в дистанционном режиме. И примерно на том же уровне, в том же качестве, что и обычная сессия или защита дипломов. Больших сбоев не было.

Важно то, что информационная инфраструктура университета всю эту нагрузку успешно выдержала и работала устойчиво. Впрочем, мы на будущее закупаем дополнительные серверы, чтобы еще повысить общую устойчивость всей системы.

«Онлайн-лаборатории? Сделали!»

— В последние годы практически все ведущие университеты мира хотя бы часть своих курсов выложили в открытый и бесплатный доступ в интернет. Насколько та же пандемия повлияет на образовательный процесс, насколько изменится и увеличится конкуренция между вузами? Ведь пользователь может посмотреть лекции ЮУрГУ, а может посмотреть лекции на ту же тему, например, у MIT (Массачусетский технологический институт, ведущий вуз США, один из мировых лидеров, — прим ЕАН). Встает вопрос, что выберут люди?

— Люди выберут лучшие курсы. Тренд выкладывать в открытый доступ курсы и лекции действительно не новый и возник еще до пандемии. Есть несколько платформ - в США, в Китае, в России, куда выкладывается большое количество курсов, лекций и так далее.

Пока у нас в стране нет нормативной базы, как засчитывать прохождение этих курсов студентам. Но думаю, что эту нормативную базу создадут, и очень скоро. Прежде всего для того, чтобы можно было принимать и засчитывать прохождение курсов ведущих российских университетов.Но мы возвращаемся к проблеме, о которой только что говорили. Я зашел на российскую платформу online.edu.ru, внимательно посмотрел курсы наших коллег для студентов технических специальностей и увидел, что там нет лабораторных занятий. А без этого — никак. 

Это ведь проблема не только наша, в ЮУрГУ или в России. Два года назад я гостил в США у коллег из университета штата Аризоны, это университет № 1 в области инновационных технологий. У них есть большой центр дистанционного образования для самых разных специальностей. Попросил их показать мне курсы для технических специальностей — энергетика, электротехника. Ровно то же самое, что у нас: курс лекций — есть, лабораторных работ — нет.

— То есть все, тупик?

— Нет. Не тупик. Я в этом вижу большие возможности для развития нашего университета.

— Но как вы сделаете лабораторные занятия онлайн?

— Современные технологии многое позволяют и развиваются все быстрее. Например, технология дополненной реальности. У нас уже есть виртуальная лаборатория по теоретической механике, по химии и физике. Уже обустраиваем вторую специальную студию и штук десять курсов, прежде всего для технических специальностей, мы сделаем и в виде виртуальной лаборатории.

Безусловно, это дело очень непростое, очень трудоемкое. Но мы объявили конкурс внутри университета, кто будет делать эти курсы. Вот увидите, это будут лучшие подобные курсы в России.

Международные отношения, шарм гуманитариев и поиски сарматов

— Чем приемная кампания этого года отличается от предыдущих? Кроме пандемии, разумеется.

— Прежде всего тем, что студент в вуз не пришел лично, а послал все это дело, все документы по интернету.

— Так проще?

— Стало менее определенно. У нас и в предыдущие годы процентов 30 документов приходило через интернет. Но если в прошлые годы перед зачислением студент должен был лично принести школьный аттестат зрелости, то сейчас он может просто послать нам через интернет заявление, что он к нам придет. Но где гарантия, что он не напосылал таких заявлений в другие вузы? В итоге появляется некоторая неопределенность, которой никогда не было.

— Как меняется структура набора в ЮУрГУ? Как меняется соотношение бюджетных мест на те или иные специальности? Что из этих изменений — дань конъюнктуре, а какие отражают «длинные», стратегические тренды?

— Во-первых, у нас увеличилось количество бюджетных мест. В общей сложности — на 10%. Причем мест стало больше и на технических факультетах, и на гуманитарных. Всего их стало 1869 по программам бакалавриата, 268 - по программам специалитета и 733 - по программам магистратуры. Традиционно больше всего бюджетных мест выделено на технические, инженерные направления и направления, связанные с информатикой. Также в этом году бюджетные места появились по направлениям «Юриспруденция», «Журналистика» и «Физическая культура».

Думаю, что количество бюджетных мест еще больше увеличится. Не так давно президент России Владимир Путин говорил, что будет создано 11 с лишним тыс. дополнительных бюджетных мест в вузах. Мы рассчитываем, что кое-что из этого достанется ЮУрГУ, прежде всего по таким направлениям, как «Международные отношения».

— А что это такое? Примерно то, чем занимается МГИМО (Московский государственный институт международных отношений, — прим. ЕАН)?

— Нет, дипломатов готовить мы не будем. Речь немного о другом. Наша область — это прежде всего промышленный регион. Торгующий с большим количеством стран. Соответственно, всем этим процессам нужна поддержка — языковая, экономическая, юридическая и так далее. Мы будем готовить специалистов, которые будут работать в бизнесе и помогать ему осваивать новые рынки, страны.

Отмечу, что в этом направлении мы давно и активно сотрудничаем с Китаем. В ЮУрГУ научились давать хороший уровень китайского языка, выстроены реальные партнерские отношения с 29 китайскими университетами, куда мы посылаем студентов и откуда к нам приходят студенты. И те, кто закончил это направление, уже успешно работают, в том числе в Китае. 

— В последние годы казалось, что ЮУрГУ в какой-то степени возвращается к своим корням и большая часть бюджетных мест отдавалась техническим факультетам, базовым для университета…

— Это часть государственной политики — стране нужны новые технологии, новая техника, новые продукты. На экономику, юриспруденцию и так далее число бюджетных мест постепенно сокращается и увеличивается — на технические и естественно-научные специальности. Есть серьезный тренд в сторону информатизации, информационных технологий, цифровизации управления. И, конечно, по связанным со всем этим специальностям идет рост бюджетных мест. 

Что же до политики ЮУрГУ, то мы как были, так и остаемся универсальным университетом. У нас как были и технари, и гуманитарии, так и остаются. И гуманитарным специальностям мы придаем не меньшее значение.— Приведете примеры?

— Мы достаточно серьезно вложились в лабораторную базу нашей высшей школы экономики и управления. В некоторые из лабораторий, например, в Центр технологии развития бизнеса, в котором изучают инструменты внедрения бережливого производства, просто очередь стоит! Прежде всего из специалистов предприятий, и не только из Челябинской области, но со всего Большого Урала и из Сибири.

В прошлом году там же открыли еще две лаборатории — лабораторию финансовых технологий, которая в режиме моделирования, деловой игры учит студентов, каким образом, например, проводить финансовый анализ предприятия, и лабораторию-«виртуальный банк», способную симулировать реальную работу банка в реальном времени. Это пользуется спросом. В частности, мы давно сотрудничаем с челябинским отделением Сбербанка по дальнейшему развитию этого направления.

И эти проекты, и другие, которые я не упомянул, позволяют мне со всем основанием утверждать, что качество экономического образования в ЮУрГУ полностью соответствует всем лучшим московским стандартам.

Точно так же обстоит работа и по другим гуманитарным направлениям. Университет серьезно вкладывается в их развитие. И, на мой взгляд, этот баланс развития как технической, так и гуманитарной сторон ЮУрГУ очень важен.

— Почему?

— Понимаете, какая штука…

У «сухого» технаря никогда не будет полета фантазии, новых, неожиданных идей, мыслей, если он будет «вариться» только в своей среде и не общаться постоянно с гуманитариями. Гуманитарии придают университету шарм. И приносят в университет свое отношение к людям, свой опыт работы с людьми, а не с техникой.Кроме того, они делают очень серьезную науку! Например, у наших историков вышли две публикации в журнале Nature.

— По какому поводу?

— Дело в том, что Южный Урал, Челябинская область — удивительное место. Здесь, например, жили сарматы, другие народы, которые потом мигрировали в сторону запада и юго-запада. Те же венгры считают именно наш регион своей исторической прародиной.

Миграционные потоки, переселения народов были во все времена, в том числе и у нас в регионе. Но Южный Урал, как известно, во времена СССР был закрыт от иностранцев, в том числе ученых, археологов. И те миграционные процессы, которые здесь происходили много веков назад, с одной стороны, не слишком сильно изучены, а с другой — представляют серьезный научный интерес. Собственно, историки ЮУрГУ с этим и работают, и работают очень успешно.

Операция «Кооперация»

— Несколько лет назад велись достаточно серьезные дискуссии о том, что российская академическая и особенно отраслевая наука находятся в глубоком упадке и в перспективе «поднять» упавшее знамя и как минимум в чем-то заменить или поддержать коллег может и должна наука вузовская. Что из этих разговоров стало реальностью, куда движется вузовская наука в России и как обстоят дела с наукой в ЮУрГУ?

— Вузовская наука старается занять достойное место. Прежде всего там, где у наших университетов есть серьезный опыт и компетенции. В нашей стране всегда была хорошая математика и физика. Те институты и университеты, которые смогли сохранить свой потенциал, научные школы, специалистов, очень хорошо смотрятся, в том числе на мировом уровне.

Что же до отраслевой науки — да, сейчас выстраивается другая система и отраслевых институтов практически нет. По поводу того, что университеты их заменили или подменили — на сегодня я бы так не сказал. Но дело идет к тому, чтобы вузы все больше давали научный результат в тех отраслях, которые интересны или являются ключевыми для того региона, где они находятся.

Мы ждем начала реализации программы создания межрегионального НОЦ — научно-образовательного центра, в которой будут участвовать Свердловская, Челябинская и Курганская области. Задача проекта — соединить усилия университетов трех регионов, наших ученых и друг с другом, и с предприятиями для того, чтобы на выходе получался продукт мирового уровня. Это очень серьезный шаг государства, который должен приблизить вузовскую науку к науке отраслевой. 

Что касается нас, то у ЮУрГУ складывается ряд интересных партнерских проектов с научными организациями, в том числе с институтами Российской академии наук.

Сегодня почти все основные научные достижения в мире возникают в междисциплинарной плоскости. Сочетание компетенций в разных областях дает мощный синергетический эффект в части получения результата. В университете есть свои примеры этому.

— Какие?

— У нас сложились прекрасные отношения с Магнитогорским металлургическим комбинатом (ММК). Совсем скоро на базе ЮУрГУ мы организуем конструкторское бюро, которое будет заниматься вопросами создания цифровой индустрии в тех областях, что необходимы комбинату. Например, в прокатном производстве.

— ММК не хватает тех университетов, что есть в Магнитогорске?

— Дело не в этом. Просто у нас разные, но дополняющие друг друга компетенции и опыт. У Магнитогорского технического университета очень хорошие компетенции в области технологий плавки. У ЮУрГУ — в области цифровизации (притом, что и металлургия для нас, мягко говоря, не чужая область). Можно, объединив усилия, получить результат на качественно ином по сравнению с нынешним уровне.

У нас есть предложение по сотрудничеству от института металлургии Уральского отделения РАН по высокоэнтропийным сплавам (сложные сплавы, которые обладают рядом улучшенных физических свойств, в том числе и механических, — прим. ЕАН). У наших коллег есть глубокое понимание предмета в части создания таких сплавов, физико-химических свойств материалов. У ЮУрГУ есть нужные компетенции в области цифровизации, искусственного интеллекта, суперкомпьютерных расчетов и обработки данных.

Такая кооперация, повторюсь, дает прекрасные результаты. «Программа академического превосходства» (новый этап развития программы «5-100», действие которой заканчивается в этом году, — прим. ЕАН) предполагает создание коопераций между университетами, научными организациями и предприятиями. 

Мы со своей стороны открыты для диалога. И у нас есть опыт совместной работы, в том числе с зарубежными коллегами. Например, наше многолетнее плодотворное сотрудничество с Emerson, одной из крупнейших технологических и инжиниринговых компаний мира, которая строит в Челябинске уже вторую очередь своего производства и, по сути, принесла на Южный Урал передовые технологии, решения и разработки. И я уверен, что это случилось в том числе благодаря сотрудничеству с ЮУрГУ.

Словом, с иностранцами пока получается проще. Но это лишь начало пути… Есть много очень перспективных тем, возможностей, которые можно претворить в жизнь внутри нашего региона…

— А конкретных проектов?

— Пока, к сожалению, мало. Нам надо учиться работать вместе, на общий результат. В том числе и челябинским университетам. 

— Вы говорите очень правильные вещи. Но много лет в Челябинске упорно ходили разговоры, что главной целью ЮУрГУ является поглощение всех остальных значимых вузов города. И это, что скрывать, многих отпугивало и отпугивает от возможного сотрудничества.

— А зачем? ЮУрГУ это просто невыгодно. Во-первых, мы, по сути, лишаемся кооперации и примерно одно и то же количество значимых публикаций научных работ (а их создают немногие специалисты) придется делить на куда большее количество профессорско-преподавательского состава. Что автоматически понизит соответствующие рейтинговые показатели университета. А во-вторых, при поглощении или объединении получится совершенно неуправляемая гигантская неповоротливая махина, справиться с которой будет просто невозможно.

Так что нет у нас никаких амбиций «скушать» всех коллег. И не будет. К тому же кооперироваться просто выгоднее. Для всех сторон.

Вопросы инфраструктуры

— Наука, тем более прикладная, экспериментальная — очень дорогое удовольствие...

— Это правда. И мы сделали очень правильно, когда пустили весь миллиард рублей, который был нам выделен при вхождении в программу национально-исследовательских университетов, на расширение и модернизацию нашей научной и технологической базы, нашей инфраструктуры — лаборатории, материальная база, приборы, оборудование…

Тот же суперкомпьютер «Торнадо», созданный в 2013 году и до сих пор входящий в число самых мощных в стране. Его вычислительные мощности стабильно загружены на все 100%, есть очередь из желающих воспользоваться его возможностями.

В наших планах — серьезная модернизация суперкомпьютерных мощностей университета, которая должна привести к увеличению производительности «Торнадо» в несколько раз. Есть и вариант с постройкой второго суперкомпьютера. Посмотрим…

— Не было соблазна с такими мощностями заняться майнингом криптовалют?

— Чем-чем? Нет, у университета куда более серьезные, перспективные, интересные и выгодные задачи.

— Какой сейчас у ЮУрГУ научный бюджет?

— В районе миллиарда рублей в год.

— Хватает?

— Мало, конечно. Хорошо бы его удвоить.

— Есть ли понимание, как это сделать?

— Есть.

— Помимо научной базы ЮУрГУ начал строить новый комплекс общежитий. Почему он находится на окраине северо-запада Челябинска, в районе «Тополиной аллеи»?

— Повторюсь, это будут лучшие общежития для студентов в России. И они во многом решат наши проблемы с площадями.

А почему именно там? Все просто — в свое время, при губернаторстве Михаила Юревича, нам просто не дали реализовать те замыслы по развитию студенческого городка, по развитию вуза в целом, которые у нас были и которые были привязаны к территории рядом с памятником Игорю Курчатову. Честно говоря, до сих пор не могу понять, зачем нас так «отшили». Ради того, чтобы кто-то построил перед памятником какой-то странный и не очень востребованный торговый комплекс? В итоге и нам запороли великолепный проект, который бы только украсил это пространство, и всему городу испортили завершение основной, главной улицы Челябинска.

Участок же на северо-западе появился просто — его предложили университету как замену. Со словами «хотите — берите, не хотите...» Взяли.

Но у нас есть еще один интересный проект.

Мы собираемся построить центр искусственного интеллекта и возвести его в районе L-town, который возводится недалеко от выезда из Челябинска в сторону Кременкуля. Уже есть эскизное решение. 

Центр будет выглядеть фантастически, будет решать серьезнейшие научные и образовательные задачи, даст нам новые площади и как следует разгрузит основные корпуса университета в плане загрузки аудиторий. Мы перенесем туда профильные структуры, связанные с информационными технологиями, цифровизацией и так далее.

«Университет должен быть кому-то нужен...»

— Конкуренция давно стала глобальной, и высшее образование не исключение. Одним из измерителей состояния дел, уровня развития университетов стали рейтинги. ЮУрГУ в прошлом месяце в очередной раз попал в топ-1000 лучших университетов мира по версии рейтинга World University Rankings, который выпускает британское рейтинговое агентство Quacquarelli Symonds (QS). Вы постоянно на высоких позициях в разнообразных российских рейтингах. Насколько вы верите рейтингам и как вы сами видите нынешнее место Южно-Уральского государственного университета среди российских вузов и в мире?

— Я могу как угодно оценивать наши места в рейтингах, но любая оценка должна на что-то опираться.

Первое — ЮУрГУ находится в числе 29 российских национальных исследовательских университетов.

Второе — мы входим в число 21 университета, которые участвуют в программе «5 — 100» (государственная инициатива, направленная на адаптацию российских университетов к мировым стандартам и включение их в международную образовательную среду. Проект запущен в 2012 году, — прим. ЕАН).

Третье — мы один из крупнейших вузов страны по числу студентов.

Что же до рейтингов — наверное, они не полностью отражают все аспекты жизни университетов и их реального уровня. Но они по большому счету один из немногих критериев, на основании которого люди делают свой выбор — куда пойти учиться, после какого университета проще устроиться на работу, выпускников какого вуза лучше брать на работу, стоит ли работать в том или ином университете, какие где условия для работы преподавателей, развития ученых и так далее. 

Значит, рейтинги и место в нем вуза важны.

В последние годы ЮУрГУ зашел в целый ряд российских и международных рейтингов. В частности, в два из трех признанных во всем мире глобальных университетских рейтинга — помимо упомянутого вами это Times Higher Education World University Rankings. Также мы вошли в составляемый у нас в стране международный рейтинг «Три миссии университета» и числимся еще примерно в 20 рейтингах поменьше, которые по-разному оценивают и оцениваются.

Наша задача — подниматься в позициях этих рейтингов. Но это не самоцель. Рост должен быть основан на естественном, поступательном развитии университета, повышении его уровня, качества. Во всех аспектах.Мы заинтересованы, чтобы наши выпускники были успешными. Во всех сторонах своей жизни. Речь не только о материальной стороне дела, социальном статусе или продвижении по карьерной лестнице, но и о востребованности, возможностях профессиональной, личностной реализации, человеческом счастье, в конце концов. 

— И каким же вы видите место ЮУрГУ среди вузов России и мира в обозримом будущем?

— Вопрос гораздо шире, чем просто позиции в тех или иных рейтингах.

Любой университет не живет сам по себе. Он должен быть кому-то нужен. В случае ЮУрГУ — прежде всего нужен нашей Челябинской области, нашим жителям. Более того, университет может и должен стать важным фактором, драйвером опережающего развития Южного Урала. Власти которого должны понимать, что перспективное развитие территории невозможно без науки, опыта, компетенций, образования, прежде всего в области так называемого шестого технологического уклада (к нему относят различные нанотехнологии и материаловедение, наносистемная техника, нанобиотехнологии, информационные технологии, когнитивные науки, социогуманитарные технологии, конвергенция нано-, био-, инфо- и когнитивных технологий, — прим. ЕАН). 

Черная металлургия, даже самая современная, не вечна. Во всяком случае, в ее нынешнем виде. И с одной стороны, это огромная угроза, но с другой — не менее огромные возможности. Именно здесь у ЮУрГУ уже есть заделы.

Что же до места нашего университета... Наш наблюдательный совет выделил три основные направления развития. Первое — цифровая индустрия. Второе — материаловедение. Третье — экология, на которую мы начали обращать очень серьезное внимание. 

В России мы хотим стать чемпионами среди высших учебных заведений и среди регионов в сфере цифрового развития, и призерами в материаловедении и экологии. На уровне мира — стать настолько известными, узнаваемыми и уважаемыми, чтобы нигде не удивлялись и не уточняли, что мы за университет и где находится Челябинск...