«Стальные нервы, порядочность и кураж»: каким известные уральцы запомнили дефолт 1998 года

Граждане все чаще говорят о дефолте и вспоминают 1998 год, когда все россияне узнали, что это такое. Вспоминают по-разному: кто-то с ужасом, кто-то с юмором, кто-то признается, чтобы бывали в современной России периоды и похуже. Воспоминания известных уральцев об этом непростом времени – в материале ЕАН.

 Что такое дефолт и стоит ли россиянам его бояться: экономический ликбез 

Журналист и пиарщик, политтехнолог Александр Ханин

Августовский дефолт 1998 года накрыл меня в тот момент, когда я, как главный редактор газеты ЗАТО, брал интервью у назначенного недавно министра атомной промышленности Евгения Адамова. Для атомной отрасли человек этот был неприятный, военные ядерные физики, истинные староверы атома, были чужды объявленным министром-нуворишем коммерции и конверсии, его зарубежные поездки и активы вводили их в шок. Во главе министерства военным ученым нужен был военный или один из них.

Я сидел и крутил в голове вопрос, который мои старшие товарищи-физики попросили задать Адамову: «Евгений Олегович, Вы шпион?».

В середине интервью министр достал из кармана спутниковый телефон, посмотрел на экран и сказал мне: «Доллар теперь восемь рублей, Александр, представляете?». После этого министр отложил телефон и спокойно продолжил интервью.

Курс доллара к рублю была самой обсуждаемой темой, крупные покупки совершались тогда в «условных единицах». В мае 1998 я купил в рассрочку первый в моей жизни персональный компьютер «Пентиум», он стоил тогда 2000 у.е.

Меня потрясло это спокойствие. Человек, про которого я знал, что у него большие доходы, непостижимое для меня движимое и недвижимое имущество, человек, который в среде физиков-ядерщиков считался олигархом, не отреагировал на сообщение. Не стал звонить, кричать в трубку: «Коля, срочно продавай!», не стал суетиться, отменять поездку. Он спокойно продолжил интервью и отвечал на мои глупые и наивные вопросы.

Мне было страшно. Два года назад, в октябре 1996 года, директор ВНИИП Владимир Нечай застрелился в своем кабинете, потому что не смог погасить полугодовую задолженность по зарплате коллективу ВНИИП.

Но Евгений Олегович продолжил улыбаться и работать, не стал прерывать поездку, рабочие дела на Урале, на следующий день я снова встретился с ним. Он ничем не показал ни единой живой душе, что есть хоть малейший повод для беспокойства. И глядя на первое лицо отрасли, на человека, от которого полностью зависело благосостояние нашего ЗАТО, я подумал, что ничего страшного, мы выживем.

Вопрос про шпиона Евгению Адамовичу я так тогда и не задал. Задал его позже, во время брифинга министра на ТВ. Евгений Адамович мне не ответил.

 Политолог Сергей Мошкин

В августе 1998 года один знакомый занял у меня около 300 долларов в рублях – крупная по тем временам была сумма. Когда пришло время отдавать, примерно через неделю, курс уже скакнул вверх. Тогда мой знакомый, как порядочный человек, предложил вернуть мне долг в долларах, но я отказался, сочтя непорядочным брать такие деньги.

Тогда, если бы я взял с него долг в долларах уже на следующий день после того, как он их занял, я бы наварился: сумма увеличилась в полтора раза. Но я в любом случае не пожалел потом о своем решении, а мой знакомый стал крупным бизнесменом, кстати.

Политик, общественник, бывший мэр Екатеринбурга Евгений Ройзман

Тогда значительно взлетел доллар. В офисе, который сейчас занимает мой фонд, была компания «Ювелирный дом» - первая частная ювелирная компания. Здесь же было небольшое производство. Мы тогда разорились буквально в течение нескольких часов. Мало того: за все, что было отгружено в разные сети по всей стране, с нами никто не рассчитался. Тогда без работы в один момент остались около 500 человек.

 «Хотите, чтобы наш метеорит упал на Европу?»: промышленники и чиновники России ищут, чем ответить на санкции Запада 

У всех в один момент исчезла возможность покупать что-либо за границей. Моментально захлебнулись все контрабандисты. Тогда в стране сделали упор на свое производство, и в течение 2-3 лет мы вышли из этой ситуации.

Сегодня все складывается совсем иначе, ситуация эта убивает не только коммуникацию, она убивает кураж. Потому что ювелирные изделия, как и другие товары не первой необходимости, люди покупают тогда, когда у них есть избыток денег и настроение. Теперь избытка денег не будет точно, настроение убили.

Отрасль сейчас очень сильно просела, плюсом сработала неправильная политика: укрупнение, лоббирование собственных интересов крупными компаниями, недостаточное внимание властей к малому и среднему бизнесу. 

Мы пережили много дефолтов и непростых ситуаций, но такого еще не было. Я впервые вижу такую консолидацию западного общества.

Музыкант Александр Пантыкин



Для меня 1998 год не отложился в памяти чем-то особенным. Помню только, что деньги изменились, а я, как работал тогда круглыми сутками, так и продолжаю работать сейчас. Я творческий человек, передо мной никогда не стояло финансовых вопросов, я не бизнесмен, не политик, не экономист. Я пишу музыку, пишу пьесы для спектаклей - такова моя задача, а финансовые вопросы пусть решают профессионалы.

Есть мой мир, в котором я живу, я его оберегаю, и для меня он важнее, чем мир реальный, которого я стараюсь избегать. Там происходит много того, что можно назвать бредом, безумием. У меня пожелание к абсолютно всем людям – им нужно пойти к врачам и немного подлечиться.