Пресс-центр «ЕАН»: Гость сегодняшней пресс-конференции Надежда Ивановна Семенова. Полтора года назад Надежда Ивановна попала в ДТП с участием всем известного городского чиновника вице-мэра Екатеринбурга Владимира Тунгусова. Жизнь Надежды Ивановны Семеновой изменилась коренным образом. Что происходит сейчас и почему нельзя больше молчать, расскажет Надежда Ивановна.
Н.С.: Когда я попала в эту аварию, Тунгусов ко мне не пришел в больницу ни разу. Ни какого извинения от него лично я не слышала. Когда я выписалась из больницы, от него приходили его юрист и начальник охраны. Они принесли мне от его имени извинения и предложили написать бумагу, что я к нему никаких претензий не предъявляю. В деньгах я, конечно, нуждалась, потому что в апреле муж умер, были необходимы деньги на лекарства. Мне никто не помогал. Брат не в состоянии мне помочь, потому что сам работает сантехником. Деньги я взяла, чтобы меня оставили в покое. Боялась я не только за себя, но и за свой угол. Трудно найти работу, а с жильем проблем еще больше. Поэтому я согласилась на эти деньги. Некоторое время спустя, когда я уже вышла на работу, меня нашел московский корреспондент. Он просил мне все рассказать – я не согласилась. Потому что мне начали угрожать по телефону, напоминая об условиях, которые мне поставили люди Тунгусова, передавая деньги. Я пыталась восстановить этот телефон, но номера на телефоне не было. Это было неоднократно, пока у меня не украли телефон. После этого я совсем отчаялась, думала, что меня или убьют или подожгут дом. Говорили, что я была пьяна, что я была голая. Это все неправда. Врач в больнице сказал, что я была совершенно трезвой. В пьяном виде рано утром невозможно затопить печь, согреть воду, стирать белье. Видимо корреспондент, который напечатал, что я была голой, не знает, что в июне шубы не носят. Я была одета с утра в халат – было жарко.
СМИ: Что вообще на дороге случилось?
Н.С.: Я шла за водой, дошла до середины дороги. Когда я очнулась, ни ведра, ни сапог на моих ногах не было. В ДТП я получила сотрясение головного мозга, перелом бедра и ушиб почки. После сотрясения у меня остались остаточные явления: перепады давления, провалы в памяти. Могу забыть через полчаса тему нашего разговора.
СМИ: Вы сейчас собираетесь предъявлять претензии к Тунгусову?
Н.С. Я попросила помощи у депутата – Владимира Конькова. Я надеюсь, что он мне всячески поможет. Мне никакой юридической помощи сейчас не оказывают. Помощь мне оказал Коньков: устроил на работу и создал условия для жилья. Я живу в комнате и работаю кондуктором. До этого я работала в онкологическом центре санитаркой, но ушла оттуда из-за боязни за свою жизнь. Я продолжаю бояться за себя и свой дом.
СМИ: Почему через полтора года вы решили рассказать об этом инциденте публично?
Н.С. Я устала бояться: я шла на работу – боялась, шла с работы – снова боялась. У меня нет никакой защиты. Я осталась одна. У меня нет ни подруг и ни друзей.
СМИ: Тунгусов с вами вообще встречался?
Н.С. Я его в глаза не видела никогда. На дороге я была без сознания. Позже мне все рассказали соседи, а потом я узнала от милиции, которая ко мне приходила в больницу.
СМИ: Когда у вас сотовый украли?
Н.С. Примерно, это было той зимой. Практически год мне уже не звонят. Я живу рядом, я боюсь за свою жизнь. Тунгусов никак не попытался улучшить мое благосостояние, жилищные условия. Я живу одна, надо привезти и наколоть дрова, а для начала их надо купить. Люди, которые приходили от Тунгусова, говорили, что он большой человек, у него большие связи и может сделать все, что захочет. Из больницы меня забрал брат, какое-то время я провела у него, потом переехала к себе. Люди Тунгусова узнали, что я дома, и пришли ко мне. Это было примерно в августе-сентябре. Пришел юрист и начальник охраны.
СМИ: Вы не могли бы рассказать, как проходило следствие? Мы помним, что уголовное дело несколько раз открывали, закрывали. Как с Вами работали?
Н.С. Представители милиции со мной общались только в больнице и все. После этого никаких сотрудников органов я не видела.
СМИ: Какие-то еще угрозы поступали в Ваш адрес?
Н.С. Нет. Но угроза у меня каждый день была – трасса. Там очень резкий поворот, если невнимательно переходить дорогу – может сбить машина. В мой забор не раз машины въезжали только из-за этого поворота. Стоит машине превысить скорость – она влетит либо в кювет, либо в мой забор.
СМИ: Вы сейчас в своем доме живете?
Н.С. Нет, в своем доме я не живу – я не могу самостоятельно топить дом и таскать воду. Зимой колодец застынет – воду с госпиталя инвалидов я брать не смогу.
СМИ: Сегодня вам поступают угрозы?
Н.С. Сейчас я не живу в том доме и не знаю, приходили ли люди Тунгусова туда снова. Пока я там жила после аварии, меня два раза обкрадывали. Может, это сделали бомжи, а может и они. У меня и красть-то нечего.
СМИ: Пресс-конференция организована с какой целью? Вот Вы сейчас нам все рассказали, что дальше должно произойти?
Н.С. Я думаю, что мне помогут улучшить жилищные условия. И поймут, что я не алкаша, что я простой рабочий человек. Мой дом в очереди на снос с 1994 года, в этом году весной обещали его снести, документы даже собрали, и мой участок, на котором я сажала картошку, перекопали, однако дом до сих пор стоит. Я к вам на эту пресс-конференцию шла – боялась, потому что окружение Тунгусова узнает, и я опять окажусь в ловушке. Что им стоит убрать человека?
СМИ: Как Вы вышли на депутата Конькова, который предоставил Вам жилье и устроил на работу?
Н.С. Я написала ему письмо. Мне посоветовали это сделать коллеги с бывшей работы. Да, сегодня я живу в комнате, но это временное жилье и насколько оно временное, я не знаю.
Пресс-центр «Европейско-Азиатские новости».
Н.С.: Когда я попала в эту аварию, Тунгусов ко мне не пришел в больницу ни разу. Ни какого извинения от него лично я не слышала. Когда я выписалась из больницы, от него приходили его юрист и начальник охраны. Они принесли мне от его имени извинения и предложили написать бумагу, что я к нему никаких претензий не предъявляю. В деньгах я, конечно, нуждалась, потому что в апреле муж умер, были необходимы деньги на лекарства. Мне никто не помогал. Брат не в состоянии мне помочь, потому что сам работает сантехником. Деньги я взяла, чтобы меня оставили в покое. Боялась я не только за себя, но и за свой угол. Трудно найти работу, а с жильем проблем еще больше. Поэтому я согласилась на эти деньги. Некоторое время спустя, когда я уже вышла на работу, меня нашел московский корреспондент. Он просил мне все рассказать – я не согласилась. Потому что мне начали угрожать по телефону, напоминая об условиях, которые мне поставили люди Тунгусова, передавая деньги. Я пыталась восстановить этот телефон, но номера на телефоне не было. Это было неоднократно, пока у меня не украли телефон. После этого я совсем отчаялась, думала, что меня или убьют или подожгут дом. Говорили, что я была пьяна, что я была голая. Это все неправда. Врач в больнице сказал, что я была совершенно трезвой. В пьяном виде рано утром невозможно затопить печь, согреть воду, стирать белье. Видимо корреспондент, который напечатал, что я была голой, не знает, что в июне шубы не носят. Я была одета с утра в халат – было жарко.
СМИ: Что вообще на дороге случилось?
Н.С.: Я шла за водой, дошла до середины дороги. Когда я очнулась, ни ведра, ни сапог на моих ногах не было. В ДТП я получила сотрясение головного мозга, перелом бедра и ушиб почки. После сотрясения у меня остались остаточные явления: перепады давления, провалы в памяти. Могу забыть через полчаса тему нашего разговора.
СМИ: Вы сейчас собираетесь предъявлять претензии к Тунгусову?
Н.С. Я попросила помощи у депутата – Владимира Конькова. Я надеюсь, что он мне всячески поможет. Мне никакой юридической помощи сейчас не оказывают. Помощь мне оказал Коньков: устроил на работу и создал условия для жилья. Я живу в комнате и работаю кондуктором. До этого я работала в онкологическом центре санитаркой, но ушла оттуда из-за боязни за свою жизнь. Я продолжаю бояться за себя и свой дом.
СМИ: Почему через полтора года вы решили рассказать об этом инциденте публично?
Н.С. Я устала бояться: я шла на работу – боялась, шла с работы – снова боялась. У меня нет никакой защиты. Я осталась одна. У меня нет ни подруг и ни друзей.
СМИ: Тунгусов с вами вообще встречался?
Н.С. Я его в глаза не видела никогда. На дороге я была без сознания. Позже мне все рассказали соседи, а потом я узнала от милиции, которая ко мне приходила в больницу.
СМИ: Когда у вас сотовый украли?
Н.С. Примерно, это было той зимой. Практически год мне уже не звонят. Я живу рядом, я боюсь за свою жизнь. Тунгусов никак не попытался улучшить мое благосостояние, жилищные условия. Я живу одна, надо привезти и наколоть дрова, а для начала их надо купить. Люди, которые приходили от Тунгусова, говорили, что он большой человек, у него большие связи и может сделать все, что захочет. Из больницы меня забрал брат, какое-то время я провела у него, потом переехала к себе. Люди Тунгусова узнали, что я дома, и пришли ко мне. Это было примерно в августе-сентябре. Пришел юрист и начальник охраны.
СМИ: Вы не могли бы рассказать, как проходило следствие? Мы помним, что уголовное дело несколько раз открывали, закрывали. Как с Вами работали?
Н.С. Представители милиции со мной общались только в больнице и все. После этого никаких сотрудников органов я не видела.
СМИ: Какие-то еще угрозы поступали в Ваш адрес?
Н.С. Нет. Но угроза у меня каждый день была – трасса. Там очень резкий поворот, если невнимательно переходить дорогу – может сбить машина. В мой забор не раз машины въезжали только из-за этого поворота. Стоит машине превысить скорость – она влетит либо в кювет, либо в мой забор.
СМИ: Вы сейчас в своем доме живете?
Н.С. Нет, в своем доме я не живу – я не могу самостоятельно топить дом и таскать воду. Зимой колодец застынет – воду с госпиталя инвалидов я брать не смогу.
СМИ: Сегодня вам поступают угрозы?
Н.С. Сейчас я не живу в том доме и не знаю, приходили ли люди Тунгусова туда снова. Пока я там жила после аварии, меня два раза обкрадывали. Может, это сделали бомжи, а может и они. У меня и красть-то нечего.
СМИ: Пресс-конференция организована с какой целью? Вот Вы сейчас нам все рассказали, что дальше должно произойти?
Н.С. Я думаю, что мне помогут улучшить жилищные условия. И поймут, что я не алкаша, что я простой рабочий человек. Мой дом в очереди на снос с 1994 года, в этом году весной обещали его снести, документы даже собрали, и мой участок, на котором я сажала картошку, перекопали, однако дом до сих пор стоит. Я к вам на эту пресс-конференцию шла – боялась, потому что окружение Тунгусова узнает, и я опять окажусь в ловушке. Что им стоит убрать человека?
СМИ: Как Вы вышли на депутата Конькова, который предоставил Вам жилье и устроил на работу?
Н.С. Я написала ему письмо. Мне посоветовали это сделать коллеги с бывшей работы. Да, сегодня я живу в комнате, но это временное жилье и насколько оно временное, я не знаю.
Пресс-центр «Европейско-Азиатские новости».
