После скандала с пытками в ярославской колонии Федеральная служба исполнения наказаний сегодня - чуть ли не самое презираемое и проклинаемое ведомство. Но есть в России места, где на тюремщиков едва ли не молятся, а закрытие колонии – реальная трагедия. Корреспондент ЕАН побывал в Сосьве – поселке городского типа на севере Свердловской области. В советское время Сосьва была одним из центров системы ГУЛАГ. Еще в 2015 году здесь было три исправительных колонии. Сейчас осталась одна, и, по слухам, ее тоже могут «оптимизировать». О том, смогут ли выжить жители поселка без осужденных, – в нашем материале.
Сегодня Сосьва не производит впечатления процветающего села. Несмотря на статус большого райцентра (в Сосьвинский ГО входит 23 населенных пункта), здесь уложен асфальт лишь на трех центральных улицах, нет новых построек, жители ходят по деревянным тротуарам. Каждое второе здание пустует, десятилетиями гниющие деревянные дома не сносят. Но старожилы с ностальгией вспоминают времена, когда поселок жил богато и, как здесь говорят, имел «столичное» значение.
«В 80-е, когда люди шли на танцы, они покупали сосьвинское мороженое, сосьвинский лимонад. В Сосьве делали свое пиво, был свой колбасный завод, была база отдыха и лодочная станция лодок на 70. Учреждение все это тащило. Делалось все по принципу - раз мы поставили сюда колонии, люди должны все от этого иметь», - вспоминает Виталий Филиппов. Он был председателем сосьвинского исполкома, в новейший период истории несколько лет возглавлял районную думу.
Он еще помнит золотые времена, когда здесь располагалось управление Североуральского ИТЛ (Севураллаг), ему подчинялись 12 лагерей, раскиданных по северным поселкам.
В военные времена в них содержались 33 тыс. заключенных, в 60-е - 16 тыс. Непосредственно в Сосьве было три колонии. В одной была областная больница общего профиля, в другой - туберкулезная.
Колонии оптимизировали в 2015 году. ИК-15 объединили с лечебно-исправительным учреждением ЛИУ-23, образовав три учреждения в одном: собственно колонию, межобластную туберкулезную больницу и соматическую областную больницу. Под сокращение попали 40 сотрудников. Еще 260 были уволены в результате консервации колонии строгого режима ИК-18. Председатель местной думы, в прошлом сотрудник ИК-15 Павел Пикалов три года назад по итогам реорганизации собрал первый в истории поселка большой протестный митинг. Пикалов и его сторонники призывают не закрывать колонии Севураллага, а модернизировать и наполнять.
«Объясните, зачем в Екатеринбурге исправительное учреждение? Там Чемпионат мира был и ходили туристы рядом с СИЗО, ГУФСИН, ИК-2.
Екатеринбург богатый, там есть рабочие места. А в таких регионах, как наш, рабочих мест мало, но есть большая ресурсная база. Можно рубить лес, силами осужденных делать дороги, прокладывать электричество. Можно зарабатывать деньги. Да и потом, если осужденный сбежит, здесь его остановить легче», - говорит Пикалов.
Сегодня ИК-18 продолжает работать, хоть и без осужденных, и с урезанным штатом. Вышки пустуют, заборы ветшают, кто-то постепенно снимает шифер с бараков и металлопрофиль с наружного периметра. Сотрудники ФСИН объясняют, что охраняют склады, на которых осталось ценное оборудование для лесозаготовок. Гражданские в поселке шутят: «Еще лет пять поохраняют - и стены упадут».
Шутка про стены появилась не случайно. Деревянные постройки довоенного периода и инженерные сети колоний капитально изношены. В ЛИУ-23 несколько дней назад рухнул барак, в котором располагалось отделение туберкулезной лечебницы. Об этом завотделения № 3 Ирина Шматко сообщила комиссии ОНК, прибывшей в Сосьву с проверкой. Правозащитники здесь частые гости.
Им не нравится, что в отрядах на 100 человек установлено всего два отхожих места, не нравится отсутствие канализации, качество медпомощи. Например, не так давно в колонии умер осужденный, которого перевели из Нижнего Тагила с диагнозом туберкулез.
После вскрытия выяснилось, что на самом деле 23-летний парень болел пневмонией.
«Мы получаем очень много жалоб по поводу качества медицинского обслуживания и бытовых условий туберкулезных осужденных. Сама больница актуальна, особенно в свете ликвидации ЛИУ-58 в Ивдельской оперативной зоне. Но здесь нужно что-то менять. Как вариант – вывозить в тагильскую туберкулезную лечебницу всех тяжелых, здесь нет квалифицированного персонала и условий», - говорит Дмитрий Халяпин, член ОНК Свердловской области.
Оправданность модернизации бараков, построенных еще при Сталине, вызывает сомнения как у осужденных, так и у офицеров ФСИН, проживающих в поселке. «Колония дышит на ладан», - приводит слова сотрудников ЛИУ-23 Виталий Филиппов.
Местная администрация демонстрирует оптимизм. Несмотря на то, что бюджет сейчас на 70% дотируется из региональной казны, замглавы Артем Киселев уверен, что Сосьва возродится за счет новых предприятий: «Населенный пункт стоит на озере минеральных вод. Его ореол составляет порядка 25 км. У нас есть бизнес-сообщество, которое заинтересовано добывать минеральную воду, делать лимонад, минералку. Кроме того, у нас неплохие запасы пресной воды».
Но у рядовых сосьвинцев перед глазами пример соседних районов, в которых в последние годы были сокращены «градообразующие» колонии.
Так, из Пуксинки Гаринского района после закрытия ИК-14 в 2014 году уехали три четверти жителей. В Сосьве без колонии тоже будет нечем заняться. Несколько частных лесопилок, школа и больница всех работой не обеспечат. Сокращенные офицеры уедут и заберут семьи, в поселке останутся преимущественно пенсионеры.
Сосьва живет сегодняшним днем. Как показали акции протеста трехлетней давности, повлиять на судьбу колонии жители поселка не могут. Областные и местные власти с 2015 года внятных решений по спасению поселка без участия ФСИН не предложили. Во всяком случае, они до сих пор не реализованы.
Между тем в поселке уже закрылась единственная муниципальная аптека, вместо 15 магазинов работают два и их хозяин отмечает снижение покупательской способности. Все разговоры о будущем сосьвинцы сводят к тому, что «надо что-то делать».
