В 1941 году Свердловск (ныне Екатеринбург) неожиданно стал не только ключевым центром оборонной промышленности страны, но и главным фондохранилищем. Одними из первых сюда прибыли коллекции Оружейной палаты и Эрмитажа. Одним из последних — уникальное собрание артефактов античности, римской и византийской эпох из Херсонесского музея (Севастополь). Совместная работа со свердловчанами по сохранению этого наследия мирового значения привела к ярким научно-исследовательским и культурным феноменам, эффект от которых наблюдается по сей день. Подробности — в серии авторских колонок директора Музея истории Екатеринбурга Игоря Пушкарева. Тексты подготовлены к 80-летию Великой Победы и в память о тех, кто сохранил для нас мировое культурное достояние.
Буквально с первых же дней Великой Отечественной войны встал вопрос о спасении уникальных коллекций древнего Херсонеса. 24 июня 1941 года во дворе Херсонесского музея разорвалась магнитная мина весом в полтонны, повредив здания и сооружения. К августу левый фланг Южного фронта под ударами немцев вплотную приблизился к Крыму — началась подготовка к эвакуации коллекций. Был спешно разработан и утвержден Наркоматом просвещения эвакуационный план. Из Херсонесского музея нужно было вывезти 28175 предметов и документов. Для упаковки использовали даже старые, окованные железом монастырские сундуки. Сначала была согласована отправка трех тонн груза, но в конечном итоге, благодаря усилиям директора музея Ивана Максименко, отправлено было восемь, всего 108 ящиков. В 51 ящике 11298 предметов — экспонаты, полученные при раскопках Херсонеса и хранившиеся в фондах. Еще 34 ящика — уникальная научная библиотека музея, 3579 книг. Двадцать ящиков — фотоархив, 8000 стеклянных негативов. Еще 3 ящика — научный архив: 581 чертеж и 573 дела.
«Культурная эвакуация в Свердловск». Часть II
Планировалось, что груз будет сопровождать заведующий отделом фондов Херсонесского музея Рауф Ахмеров. Но всего за несколько дней до отправки его заменили на другого специалиста — научного сотрудника Станислава Стрежелецкого. О том, как происходила эвакуация, мы знаем из его путевых заметок и составленного позже отчета. В путь с многотонным грузом Стрежелецкий отправился один, с 1600 рублями казенных денег и полушубком, который ему вручил директор Иван Максименко.
«Выручает варенье и вода со станции»
16 сентября все материалы были сосредоточены на пристани и приготовлены к погрузке.
«Это был последний день на земле Севастополя», — пишет Стрежелецкий.
На пристани — потому что к этому моменту эвакуация была возможна уже только морем. Грузят все на теплоход «Волга» — бывший испанский трансатлантический лайнер Juan Sebastian Elcano с портом приписки в Барселоне, доставшийся СССР после Гражданской войны на Пиренеях.
18 сентября в 17.00 «Волга» снялась с якоря и, осторожно проскользнув через двойные противолодочные заграждения, вышла в открытый рейд. Медленно проследовав фарватером, пробравшись сквозь минные поля, корабль вышел на створ Херсонесского маяка и здесь присоединился к нескольким кораблям, замаскировавшимся на стороне обрывистого берега.
«Громадный корабль увозил многие сотни севастопольцев, покидавших свой родной город и оставлявших как будто кусочки сердца на этих желто-красных обрывистых берегах и в белокаменном городе. На корабле царила тишина. Враг был у Перекопа», — описывает ситуацию прощания Стрежелецкий.
Вместо Новороссийска «Волгу» отправили дальше на юг, в грузинский Поти. Причем на рейде Сухуми они натолкнулись на вражескую подводную лодку — последствия могли оказаться катастрофически непоправимыми.
«Солнечная Колхида не оправдала своего названия: до самого отъезда 26 сентября беспрерывно лил дождь. В Поти вагона мне не дали. Наряд на него спущен в Новороссийск, куда должен был прибыть груз музея. Предстояло выгрузить весь груз под дождь», — продолжает свои заметки музейщик.
В Тбилиси, где Стрежелецкий с грузом пробыл с 28 сентября по 10 октября, пришлось решать вопрос с оплатой железнодорожных расходов. Помог вице-президент Академии наук Грузии Симон Джанашия, проблему решили через ЦК КП(б)Г и Совнарком Грузии. Месяц ушел, чтобы добраться до столицы Азербайджана Баку.
«Застряли надолго. Положение ухудшается. Кушать негде. Хлеба добились у военного коменданта. Выручает варенье и вода со станции. Наступили тревожные дни в Донбассе. Создается угроза, что дальнейшее промедление приведет к срыву проезда даже через Тихорецкую и Сталинград. Мариуполь, Таганрог пали. Хотя варенье можно назвать смазочным веществом только потому, что оно может быть намазано на хлеб, однако оно помогло», — гласят записи Стрежелецкого, сделанные им на станции Балалжары.
По прибытии 12 ноября 1941 года в Баку случилась неприятность. Один из ящиков с ценнейшими негативами украли.
«На ночь выгрузились, пришлось охранять всю ночь груз. Во дворе снег и холод. Погревшись в бараке, опять спешишь к вагонам. Наутро выяснилось, что одного ящика с негативами нет. К несчастью, негативы упакованы в ящики из-под сливочного масла. Это было замечено, и один ящик утащили», — пишет Стрежелецкий.
К счастью, при помощи сотрудников НКВД пропажу нашли и вернули в целости. Через Каспий шли в условиях шестибалльного шторма, сопровождавшегося дождем со снегом. 22 ноября прибыли в Красноводск (ныне Туркменбашы).
«Вечером началась выгрузка парохода. Очередной бой, к счастью, словесный с попутчиками; грузился последним и своими ящиками закрыл все грузы. Прежде всего нужно выгружаться мне. Отказываюсь. Требуют убрать мои ящики — говорю, денег нет.
Никогда в жизни меня так не ругали и столько людей сразу, но видя, что этим не поможешь, вынуждены были засучить рукава и вытащить мои ящики на палубу, чтобы добраться до своих. Три часа работали и три часа скопом «благословляли». Попало тут и моему начальству, и Наркомпросу. К утру на корабле остался я со своими ящиками», — описывает события Стрежелецкий.
Очередная погрузка в железнодорожные вагоны, и 29 ноября Стрежелецкий прибывает на станцию Арысь в Казахской ССР, где стоит до 6 декабря. К хронической нехватке продовольствия добавляется новая беда — холод.
«Достал печку и окно. Установил печку, притащил ящик угля, вставил окно - стало веселее. С разбитого вагона снял еще два окна. Одно использовал в прямом назначении, а из второго смастерил двери. Вагон совсем преобразился и стал походить на комнату. Плохо только с питанием. Выстояв пяти-шестичасовую очередь, можно получить полкилограмма хлеба. Однако здесь мне повезло. В моем же составе ехали старички-супруги с Донбасса в Оренбург к дочке. Ехали в вагоне, который направлялся в Омск. Попросились ко мне в попутчики. Согласился довезти до Оренбурга, если будут в пути кормить. Впервые ел настоящий обед после Тбилиси», — пишет Стрежелецкий.
Здесь он решается на хитрость, чтобы заполучить запас хлеба в дорогу. Стрежелецкий составил список ученых из Севастополя, Москвы и Ленинграда, которые якобы едут вместе с коллекциями из Херсонеса, и с ним отправился к председателю горсовета. После дебатов получил резолюцию: «Выдать 60 кг хлеба ученым Севастополя на два дня».
Особенно тяжело дались последние дни путешествия, по Уралу.
«До Челябинска доехали быстро, но до Свердловска же тащились. Останавливались на маленьких полустанках. В Челябинске удалось достать 2 кг хлеба, которые и служили пищей до Свердловска, куда и прибыли 23 декабря. За восемь дней голодовки вознаградил себя сразу двумя обедами. Свердловск произвел с первого же момента прекрасное впечатление. Прежде всего здесь как нигде поставлено было дело по обслуживанию и по питанию эвакуированных. А это для приехавших самое главное. Утром 24 ободранный и грязный пришел в музей, где был тепло встречен директором Антониной Петровной Курбатовой и всеми сотрудниками», — завершает свой рассказ о путешествии Стрежелецкий.
О хитросплетениях эвакуационной жизни музея «Херсонес Таврический» в Свердловске, роли дома инженера Ипатьева, зарождении современной уральской школы византинистики и послевоенной дружбе Свердловска —Екатеринбурга с Севастополем, — читайте в третьей части проекта ЕАН и Игоря Пушкарева «Культурная эвакуация в Свердловск».
Игорь Пушкарев
Автор благодарит за использованные материалы и помощь в подготовке сотрудников Государственного музея-заповедника «Херсонес Таврический», кафедру Древнего мира и Средних веков Уральского федерального университета, Государственный архив Свердловской области и лично Елену Морозову. Татьяну Прохорову, Татьяну Кущ.
Как Свердловск стал культурным центром СССР - проект ЕАН и МИЕ ко Дню Победы 5 мая в 12:51
