Дмитрий Стровский, объявивший голодовку в знак протеста против закрытия школы № 199 «Приоритет», делится с читателями ЕАН своими наблюдениями и мыслями по поводу разразившегося в Екатеринбурге «образовательного скандала». «Дневник» голодающего профессора будет обновляться ежедневно. Следите за событиями.
«Я считаю, что своими действиями городские власти нарушают конституционные и морально-этические нормы. Я не призываю последовать моему примеру – акция протеста это мое личное отношение к происходящему. Подчеркиваю, это не «шкурная» позиция, а позиция гражданина и преподавателя. Ключевой вопрос инцидента с закрытием школы – это вопрос взаимоотношения власти и общества. А я не хочу представляться в образе быдла, по которому можно проехаться административным катком» (Дмитрий Стровский)
1 сентября 2009 года
«Сейчас, когда отправлены два письма с информацией о предстоящей голодовке - президенту России Д.А. Медведеву и министру образования и науки А. Фурсенко - и когда до голодовки остался лишь день, вновь и вновь перебираю в памяти события последнего времени, пытаюсь вспомнить, не допустил ли какого-либо тактического промаха в своих действиях, не занимался ли самолюбованием в попытке привлечь к себе внимание.
Вроде нет. В заявлении, отправленном в различные СМИ по поводу закрытия школы 199 Екатеринбурга, мне хотелось выразить одну, но очень важную мысль - о том, что взаимоотношения между властью и обществом сегодня так и не стали равными, что власть, словно катком, прокладывает исключительно свои интересы, не заботясь об интересах своих граждан. Сложившаяся ситуация вокруг школы как раз и высветила в полной мере остроту этой проблемы.
Потом, после опубликования соответствующей информации на сайте Е1, читал различные комментарии. В некоторых говорилось о том, что вот де Стровский воспользовался возможностью пропиарить себя на фоне несчастных детей. Ерунда! Полная чушь!! Пиар мне не был нужен. Потому что и без него в моей жизни многое состоялось в профессиональном плане (достаточно посмотреть на число сносок на мое имя в любой поисковой системе). Просто так оказалось, что мой протест против беспредела чиновников Управления образования Администрации Екатеринбурга и отдела образования Верх-Исетского района попал в самую больную социальную точку. И потому вызвал резонанс.
Мне думается, это было правильным делом - написать заявление. Не пресс-релиз, а именно заявление. Оно многое прояснило, избавило от необходимости в ходе многочисленных интервью повторять одно и то же по нескольку раз. Повторять, конечно, все же пришлось: многое осталось за текстом. Но звонков было так много, что заявление, как форма изложения мотивов голодовки, все же оказалась кстати.
Во время бесед журналисты часто спрашивали, какова реакция чиновников на мои слова и действия. А ее не было вовсе. Со мной никто не разговаривал (если не считать дамы со свинцовым голосом, беседовавшей со мной по телефону несколько дней назад). А дальше - тишина. Да и зачем я чиновникам: у тех есть проблемы поважнее школы № 199.
Общаясь с журналистами, не переставал думать и о другом: станет ли эта ситуация «проверкой на прочность» самих масс-медиа? Смогут ли они сохранить гражданскую позицию или будут, как в массе других случаев, исповедовать принцип: кто платит, тот и заказывает музыку. Жаль, если так. Но в этом еще предстоит либо утвердиться, либо... Нет, не хочется о грустном. Хотя накануне голодовки все-таки очень тревожно.
Мне много раз приходилось бывать за рубежом: жить там, преподавать в университетах. Рассказывать студентам разных национальностей и культур о том, как шел и продолжает идти журналистский процесс в нашей стране. И одновременно самому всматриваться в тамошние реалии. Не только жизни «вообще», но и жизни журналистской. Сегодня я отчетливо понимаю, что мне никогда не дожить в нашей стране до «того» уровня гражданских и журналистских свобод, как за границей: в Америке. Финляндии. Швеции, других странах. Потому что между нами и ими разнится все, и в первую очередь духовные и политические традиции. Мне не дожить... И все-таки очень хочется своими действиями хоть на йоту сдвинуть наш заскорузлый и во многом бесчеловечный механизм отношений между государственными институтами и гражданами страны, ради которых эти институты, собственно, и существуют.
Ради этого я и иду на голодовку. Ради соблюдения самых элементарных прав личности, ради сохранения своего человеческого достоинства. Разве было трудно перевести своего ребенка в другую школу? И просить-то не пришлось бы, наверное. Но не хотелось. Потому что все это смахивало бы на фарс - ради удовлетворения прихоти чиновников, подписавших приговор школе. Голодовка - это протест по поводу случившегося, когда невозможно использовать иные меры, и будет она вестись ради того, чтобы наши дети были чуть свободнее нас. Один в поле не воин, гласит поговорка. «Воин», - ответил Белинский, - «если он Чацкий». Если он Солженицын, Сахаров, генерал Петр Григоренко, Наталья Горбаневская, если, наконец, он Галич или Виктор Некрасов... Человеку можно бесконечно вставлять палки в колеса, но никто не сможет заставить прекратить его думать, чувствовать. Никто не может сделать его внутренне несвободным. Эту аксиому я усвоил за годы преподавания на журфаке.
Нет, мне кажется все-таки, что и моя мотивация, и мои действия в последние дни перед голодовкой были верными. Будущее покажет точнее».
Ссылки по теме:
О голодовке профессора Стровского стало известно Дмитрию Медведеву - Читайте на ЕАН
«Я считаю, что своими действиями городские власти нарушают конституционные и морально-этические нормы. Я не призываю последовать моему примеру – акция протеста это мое личное отношение к происходящему. Подчеркиваю, это не «шкурная» позиция, а позиция гражданина и преподавателя. Ключевой вопрос инцидента с закрытием школы – это вопрос взаимоотношения власти и общества. А я не хочу представляться в образе быдла, по которому можно проехаться административным катком» (Дмитрий Стровский)
1 сентября 2009 года
«Сейчас, когда отправлены два письма с информацией о предстоящей голодовке - президенту России Д.А. Медведеву и министру образования и науки А. Фурсенко - и когда до голодовки остался лишь день, вновь и вновь перебираю в памяти события последнего времени, пытаюсь вспомнить, не допустил ли какого-либо тактического промаха в своих действиях, не занимался ли самолюбованием в попытке привлечь к себе внимание.
Вроде нет. В заявлении, отправленном в различные СМИ по поводу закрытия школы 199 Екатеринбурга, мне хотелось выразить одну, но очень важную мысль - о том, что взаимоотношения между властью и обществом сегодня так и не стали равными, что власть, словно катком, прокладывает исключительно свои интересы, не заботясь об интересах своих граждан. Сложившаяся ситуация вокруг школы как раз и высветила в полной мере остроту этой проблемы.
Потом, после опубликования соответствующей информации на сайте Е1, читал различные комментарии. В некоторых говорилось о том, что вот де Стровский воспользовался возможностью пропиарить себя на фоне несчастных детей. Ерунда! Полная чушь!! Пиар мне не был нужен. Потому что и без него в моей жизни многое состоялось в профессиональном плане (достаточно посмотреть на число сносок на мое имя в любой поисковой системе). Просто так оказалось, что мой протест против беспредела чиновников Управления образования Администрации Екатеринбурга и отдела образования Верх-Исетского района попал в самую больную социальную точку. И потому вызвал резонанс.
Мне думается, это было правильным делом - написать заявление. Не пресс-релиз, а именно заявление. Оно многое прояснило, избавило от необходимости в ходе многочисленных интервью повторять одно и то же по нескольку раз. Повторять, конечно, все же пришлось: многое осталось за текстом. Но звонков было так много, что заявление, как форма изложения мотивов голодовки, все же оказалась кстати.
Во время бесед журналисты часто спрашивали, какова реакция чиновников на мои слова и действия. А ее не было вовсе. Со мной никто не разговаривал (если не считать дамы со свинцовым голосом, беседовавшей со мной по телефону несколько дней назад). А дальше - тишина. Да и зачем я чиновникам: у тех есть проблемы поважнее школы № 199.
Общаясь с журналистами, не переставал думать и о другом: станет ли эта ситуация «проверкой на прочность» самих масс-медиа? Смогут ли они сохранить гражданскую позицию или будут, как в массе других случаев, исповедовать принцип: кто платит, тот и заказывает музыку. Жаль, если так. Но в этом еще предстоит либо утвердиться, либо... Нет, не хочется о грустном. Хотя накануне голодовки все-таки очень тревожно.
Мне много раз приходилось бывать за рубежом: жить там, преподавать в университетах. Рассказывать студентам разных национальностей и культур о том, как шел и продолжает идти журналистский процесс в нашей стране. И одновременно самому всматриваться в тамошние реалии. Не только жизни «вообще», но и жизни журналистской. Сегодня я отчетливо понимаю, что мне никогда не дожить в нашей стране до «того» уровня гражданских и журналистских свобод, как за границей: в Америке. Финляндии. Швеции, других странах. Потому что между нами и ими разнится все, и в первую очередь духовные и политические традиции. Мне не дожить... И все-таки очень хочется своими действиями хоть на йоту сдвинуть наш заскорузлый и во многом бесчеловечный механизм отношений между государственными институтами и гражданами страны, ради которых эти институты, собственно, и существуют.
Ради этого я и иду на голодовку. Ради соблюдения самых элементарных прав личности, ради сохранения своего человеческого достоинства. Разве было трудно перевести своего ребенка в другую школу? И просить-то не пришлось бы, наверное. Но не хотелось. Потому что все это смахивало бы на фарс - ради удовлетворения прихоти чиновников, подписавших приговор школе. Голодовка - это протест по поводу случившегося, когда невозможно использовать иные меры, и будет она вестись ради того, чтобы наши дети были чуть свободнее нас. Один в поле не воин, гласит поговорка. «Воин», - ответил Белинский, - «если он Чацкий». Если он Солженицын, Сахаров, генерал Петр Григоренко, Наталья Горбаневская, если, наконец, он Галич или Виктор Некрасов... Человеку можно бесконечно вставлять палки в колеса, но никто не сможет заставить прекратить его думать, чувствовать. Никто не может сделать его внутренне несвободным. Эту аксиому я усвоил за годы преподавания на журфаке.
Нет, мне кажется все-таки, что и моя мотивация, и мои действия в последние дни перед голодовкой были верными. Будущее покажет точнее».
Ссылки по теме:
О голодовке профессора Стровского стало известно Дмитрию Медведеву - Читайте на ЕАН
Екатеринбургская школа №199 будет реорганизована в детский сад - Читайте на ЕАН
Учебный год для детей школы №199 так и не начался - Читайте на ЕАН
Дмитрий Стровский: «Я не быдло, по которому можно проехаться административным катком!» - Читайте на ЕАН
