Недавно Дмитрий Медведев принял решение о создании института Уполномоченного по правам ребёнка. Главой этого ведомства 1 сентября 2009 года был назначен известный правозащитник, в прошлом уполномоченный по правам ребенка в Москве Алексей Головань.
На вопросы корреспондента ЕАН в Москве ответил главный детский омбудсмен России.
- Алексей Иванович, почему, когда что-то происходит с ребенком из России за границей, на всех центральных телеканалах поднимается шум, и все дружно встают на его защиту, а о том, что в России ежегодно пропадает 2 000 детей, как-то все умалчивают и закрывают на это глаза?
- Действительно, такая проблема есть. И она связана с тем, к каким проблемам есть интерес у средств массовой информации. Безусловно, некий скандал привлекает СМИ в большей степени, чем какая-то рутина, связанная с тем, что ребенок пропал. Хотя это тяжелейшая проблема, связанная с розыском детей. В прошлом году, по данным Следственного комитета при прокуратуре Российской Федерации, 12 500 детей находились в розыске. Это по численности население среднего поселка!
Поэтому, с моей точки зрения, средствам массовой информации надо тоже больше говорить об этой теме и не с точки зрения жареных фактов, а с точки зрения, что нужно быть внимательней родителям, детям. А у нас очень часто бывают случаи, когда взрослые видят ребенка с совершенно посторонним для этого ребенка человеком, но ни у кого не возникает желания набрать 02. И потом эти дети пропадают, их находят убитыми, задушенными и так далее. Поэтому, если бы в средствах массовой информации было бы больше разъяснительной информации, то нам удалось бы больше спасти детей.
- В чем вы считаете нужным ужесточить наказания в отношении преступлений, совершенных против детей?
- Это те наказания, которые связаны с каким-то физическим воздействием на детей и преступлениями социального характера в отношении детей. Я предполагаю, что в ряд статей уголовного кодекса будут вноситься дополнительные изменения, связанные с усилением ответственности. Может быть, установлением норм, связанных с тем, что лица, которые применяли насилие в отношении детей, будут иметь запрет на работу в каких-то детских учреждениях и так далее.
Интересной была идея о том, чтобы те лица, которые осуждены за половые преступления против детей, не имели право на условно-досрочное освобождение. Чтобы они, что называется, от звонка до звонка там находились. Однако, когда это предложение предварительно рассматривалось, были у судебной системы возражения, что это противоречит конституции. Так как в конституции записано, что каждый имеет право на условно-досрочное освобождение.
И вот получается, что если раньше лица, совершившие половые преступления против детей имели, как и все, право на УДО при условии, что они отсидели две трети наказания, то теперь внесли изменения в уголовный кодекс, что эти лица имеют право на условно-досрочное освобождение, если они отсидели три четверти положенного срока. Хотя мы все прекрасно понимаем, что лучше, чтобы они этого условно-досрочного освобождения не имели вовсе.
- Насколько соответствует действительности информация правозащитников, что в России более двух миллионов беспризорных детей, и каковы сейчас тенденции в этой сфере?
- Я считаю, что два миллиона, о которых говорят правозащитники, это завышенная цифра, причем завышенная в разы. Например, в Москве в прошлом году через сеть детских социальных учреждений прошло порядка трех тысяч детей. Москва является самым крупным мегаполисом в стране. Поэтому если мы разными оценочными способами посмотрим, что у нас в целом по стране происходит, то мы увидим, что два миллиона раз в десять превышает реальное положение вещей.
Но эти цифры, которые я привожу, это цифры достаточно благополучного 2008 года. Как показывает опыт, при разного рода кризисах, особенно экономических кризисах, эти цифры начинают неумолимо расти. Потому что родители не получают зарплату, начинаются проблемы в семье, начинается в семье насилие, недоедание, и дети начинают бежать из семей. Поэтому я не исключаю, что по итогам этого года эта цифра может вырасти.
Сергей Морозов, Европейско-Азиатские новости.
На вопросы корреспондента ЕАН в Москве ответил главный детский омбудсмен России.
- Алексей Иванович, почему, когда что-то происходит с ребенком из России за границей, на всех центральных телеканалах поднимается шум, и все дружно встают на его защиту, а о том, что в России ежегодно пропадает 2 000 детей, как-то все умалчивают и закрывают на это глаза?
- Действительно, такая проблема есть. И она связана с тем, к каким проблемам есть интерес у средств массовой информации. Безусловно, некий скандал привлекает СМИ в большей степени, чем какая-то рутина, связанная с тем, что ребенок пропал. Хотя это тяжелейшая проблема, связанная с розыском детей. В прошлом году, по данным Следственного комитета при прокуратуре Российской Федерации, 12 500 детей находились в розыске. Это по численности население среднего поселка!
Поэтому, с моей точки зрения, средствам массовой информации надо тоже больше говорить об этой теме и не с точки зрения жареных фактов, а с точки зрения, что нужно быть внимательней родителям, детям. А у нас очень часто бывают случаи, когда взрослые видят ребенка с совершенно посторонним для этого ребенка человеком, но ни у кого не возникает желания набрать 02. И потом эти дети пропадают, их находят убитыми, задушенными и так далее. Поэтому, если бы в средствах массовой информации было бы больше разъяснительной информации, то нам удалось бы больше спасти детей.
- В чем вы считаете нужным ужесточить наказания в отношении преступлений, совершенных против детей?
- Это те наказания, которые связаны с каким-то физическим воздействием на детей и преступлениями социального характера в отношении детей. Я предполагаю, что в ряд статей уголовного кодекса будут вноситься дополнительные изменения, связанные с усилением ответственности. Может быть, установлением норм, связанных с тем, что лица, которые применяли насилие в отношении детей, будут иметь запрет на работу в каких-то детских учреждениях и так далее.
Интересной была идея о том, чтобы те лица, которые осуждены за половые преступления против детей, не имели право на условно-досрочное освобождение. Чтобы они, что называется, от звонка до звонка там находились. Однако, когда это предложение предварительно рассматривалось, были у судебной системы возражения, что это противоречит конституции. Так как в конституции записано, что каждый имеет право на условно-досрочное освобождение.
И вот получается, что если раньше лица, совершившие половые преступления против детей имели, как и все, право на УДО при условии, что они отсидели две трети наказания, то теперь внесли изменения в уголовный кодекс, что эти лица имеют право на условно-досрочное освобождение, если они отсидели три четверти положенного срока. Хотя мы все прекрасно понимаем, что лучше, чтобы они этого условно-досрочного освобождения не имели вовсе.
- Насколько соответствует действительности информация правозащитников, что в России более двух миллионов беспризорных детей, и каковы сейчас тенденции в этой сфере?
- Я считаю, что два миллиона, о которых говорят правозащитники, это завышенная цифра, причем завышенная в разы. Например, в Москве в прошлом году через сеть детских социальных учреждений прошло порядка трех тысяч детей. Москва является самым крупным мегаполисом в стране. Поэтому если мы разными оценочными способами посмотрим, что у нас в целом по стране происходит, то мы увидим, что два миллиона раз в десять превышает реальное положение вещей.
Но эти цифры, которые я привожу, это цифры достаточно благополучного 2008 года. Как показывает опыт, при разного рода кризисах, особенно экономических кризисах, эти цифры начинают неумолимо расти. Потому что родители не получают зарплату, начинаются проблемы в семье, начинается в семье насилие, недоедание, и дети начинают бежать из семей. Поэтому я не исключаю, что по итогам этого года эта цифра может вырасти.
Сергей Морозов, Европейско-Азиатские новости.
