Иногда некоторые из нас сталкиваются с поломкой или кражей телефона. И тогда начинают понимать фразу: «Что имеем — не храним, потерявши — плачем». Обычно в таких случаях мы быстро бежим восстанавливать номер, выбирать новый аппарат или искать краткосрочную замену ему. А ведь каких-то 20 лет назад мы радовались своему первому пейджеру и стояли в очередях к телефонной будке, чтобы передать сообщение адресату. Тогда было естественным прийти в гости без приглашения, а новости узнать из газет. Такси ловили взмахом руки на улице, дорогу искали, спрашивая у прохожих. Мир изменился, и сейчас в телефоне с интернетом — вся жизнь.
Журналист ЕАН пошел на интересный эксперимент и — почти как знаменитый герой Марти Макфлай — вернулся в прошлое! Целый день Саша Аксенова прожила без своего телефона. Скорость и мобильность в работе журналиста составляют одну из ключевых профессиональных ценностей. Что будет, если его лишить связи с миром, — в репортаже ЕАН.
В этот безумный день героиня истории, пожалуй, не отказалась бы ни от пейджера, ни от ближайшего телефона-автомата. Да-да, это в нашем XXI веке. Но обо всем по порядку…
«С вечера я попросила дочь выключить и надежно спрятать от меня телефон, чтобы не было соблазна в него заглянуть. Подумав, что ни на какие съемки сюжета к шести утра мне не нужно, я решила пустить все на самотек и проснуться без будильника. Однако утром поняла, что переоценила свои возможности, — встала я на полчаса позже.
В редакционный чат в Telegram я зашла с компьютера, напомнила, что сегодня у меня особенный день, и озаботилась вызовом такси. Благо, его можно вызвать по интернету, но мне пришлось вернуться домой, чтобы еще раз посмотреть, какая марка автомобиля за мной подъехала, — неудобно.
В дороге я обычно слушаю музыку и подкасты, узнаю о расследованиях коллег, листаю новости, бывает, что дописываю материал и вместе с фото отправляю в редакцию. Когда под рукой не уступающий моему проводному мобильный интернет "МегаФона", даже в такси можно устроить рабочее место. Этим утром без смартфона я впервые за долгое время любовалась красотами родного Екатеринбурга. Заметила пару кадров, которые хорошо бы подошли для редакционных соцсетей, но так и не смогла ни сфотографировать, ни отправить. На выходе из автомобиля я по традиции пожелала водителю хорошего дня, и он рефлекторно пожелал мне того же. Однако меня пришлось возвращать гудком позора: оплата не прошла привычным безналом — обычно она автоматически списывалась с карты, когда я заказывала такси через мобильное приложение по телефону. Пришлось искать мелочь по карманам сумки и пуховика — уже давно отвыкла носить с собой наличку. Спасибо за понимание, добрый водитель!
На работе все по привычке писали в редакционный чат в WhatsApp, а он уже категорически требует подключения к телефону. У коллег явно накопились вопросы. Половину из них без смартфона решить проблематично.
Вместо того чтобы набирать номера спикеров, мне пришлось писать письма в почту.
Некоторым представителям пресс-службы я отправила запросы, наверняка обескуражив их таким официальным обращением. Весь коллектив продолжал сидеть в чате, над чем-то смеяться, что-то оперативно решать, говоря слишком обрывисто и контекстно.
Чувствую себя маленьким ребенком, который пришел на день рождения к тинейджерам. Переживаю, что не увижу половины экстренных заданий, включая информацию от своих постоянных спикеров.
С коллегой решаем вопросы устно — записываю на бумаге, не через чат. А вот здесь есть свои плюсы: истина рождается в диалоге, желательно не в письменном. Минус — коллеги то и дело говорят, чтобы мы были тише.
Редакция отсылает меня с фотографом на задание — снять небольшой репортаж из Музея ИЗО. Комментарии приходится записывать в блокнот. Чувствую себя частью старинной экспозиции. Каслинский чугунный павильон и мой записной девайс расслабляют: кажется, что сейчас у врат меня встретит кучер и на телеге повезет к издательству.
Мой сюжет, немного похожий на фельетон, доберется до типографии к вечеру и только с утра будет в руках у горожан.
А ведь с мобильным интернетом он из любого места и за считанные секунды мог бы улететь прямиком в редакцию! Это не раз было проверено на практике, куда бы ни заносили меня дела — от заводов на Вторчермете до Кольцово — скорость интернета от "МегаФона" не подводила.
В какой-то момент понимаю, насколько важен контакт глаза в глаза. Смотрю на спикера и стараюсь запомнить все его слова.
Конечно, обычно такие записи делаются на диктофон в мобильнике, удобство в том, что аудио можно быстро скинуть коллегам, а они оперативно готовы расшифровать и выставить на сайт текст. Сейчас на медиарынке не газеты, выходящие раз в неделю, а информационные агентства, которые жестко конкурируют между собой, стараясь вперед других донести до читателя новость. Но репортаж про музей не требует срочности, поэтому редактор и разрешил пойти туда без телефона. К моему появлению с блокнотом руководство музея относится с пониманием.
Экспозиция интересная, в нашем музее представлен оригинал Клода Моне «Большая набережная в Гавре». Рефлекторно тянусь к карману, чтобы сфотографировать для своего Instagram, но понимаю, что мой позыв — фантомная боль.
Фотографу звонит редакция, просят что-то передать, но я говорю, что все будет по-честному, пусть даже ценой того, что мой репортаж выйдет безбожно поздно.
Забегаем с фотографом на кружку кофе. Понимаю, что все свои наличные средства я вынуждена была оставить водителю службы такси, а телефона, чтобы по привычке заплатить одним прикосновением, у меня нет. Алексею ничего не остается, кроме как угостить меня ядреным эспрессо. Спасибо тебе, Алексей!
В кофейне все сидят в телефонах и ноутбуках. Общение окружающих сводится к тому, что кто-то заглядывает в экран собеседнику и хихикает.
Начинаю чувствовать себя бабушкой-кондуктором, которая вот-вот заворчит: «Уставятся в свои эти экраны, в уши напихают наушников и сидят». Пока жду свой заказ, понимаю, что уже даже не смотрю на улицу, где весело застилают рулоны ковровых дорожек работники, а беспардонно пялюсь в чужой ноут.
По пути до редакции фотограф, который возил меня в музей на своей машине, просит посмотреть, по какой дороге лучше проехать, где меньше заторов. Напоминаю ему о своем эксперименте. Он предлагает посмотреть маршрут в его смартфоне, но я отказываюсь: все-таки задача — прожить день без телефона полностью. Алексей соглашается, и в результате мы попадаем в пробку.
Ничего не остается, как печально глядеть в окно. Отгонять мысли о том, все ли хорошо у дочери-пятиклассницы, пришла ли она из школы домой, поела ли, сделала ли уроки, — уже не получается. В голове возникают картинки, самая безобидная из которых: ко мне приходит работник соцзащиты и высказывает за то, что ребенок, потеряв ключи от квартиры, в мороз весь день провел во дворе.
В редакции пытаюсь расшифровать свои каракули. Понимаю, как ужасно испортился мой почерк. Приходится напрягать мозг, восстанавливая диалог. Но в памяти, кажется, тоже каракули. Моей голове явно не хватает записывающей СD-карты.
Вернувшись домой и убедившись, что с дочкой все в порядке, успокаиваюсь. После облегчения легкое разочарование — понимаю, что осталась без новой серии любимого сериала: с онлайн-кинотеатром на своем смартфоне я привыкла смотреть фильмы до выхода на ТВ. Придется потерпеть.
Подводя итоги, я поняла, что за день я сделала раз в десять меньше, чем могла бы. Но такая разгрузка полезна для того, чтобы понять, насколько важна для нас скорость и мобильность. Как много нюансов взял на себя смартфон, упростив наши будни. И привычный знак моего оператора связи на гаджете как гарантия, что все мобильные 4G-скорости "МегаФон" берет на себя. Вечер. Я смотрю за окно и думаю: самоизоляция от телефона, пожалуй, еще хуже обычной!»
Послесловие. Или эксперимент глазами окружающих
Редакция ЕАН почувствовала на себе эксперимент Саши. Из-за отсутствия Telegram журналист не мог получить задания, в результате пришлось экстренно искать замену, а другому корреспонденту — тратить время, чтобы вникнуть в курс дела. В течение дня то и дело возникали вопросы к Саше — например, нужны были контакты спикера, но помочь она не могла.
«Не представляю, если бы без мобильного интернета и телефона осталась вся редакция. Работа бы встала без коммуникаций! А ведь процесс выпуска новостей завязан именно на них. В конце 90-х я работала в газете, мы сдавали новости на дискете редактору, он правил и затем передавал корректору, после этого носитель отправляли в типографию. Это было привычно для нас тогда, но сейчас, в XXI веке, понимаешь, что мы теряли огромное количество времени. Этот эксперимент еще раз дал понять, насколько мы привыкли жить и работать на высоких скоростях», — отмечает замдиректора ЕАН Мария Трускова.
Кстати, утром следующего дня Саша рассказала, что, когда включила телефон, обнаружила множество пропущенных звонков и сообщений, отвечать на которые пришлось порядка двух часов.
