Свердловский театр драмы устроил вампирский бал в эпоху королевы Виктории
Такого театральный Екатеринбург еще никогда не видел и вряд ли увидит в ближайшее время. Свердловский театр драмы наконец-то представил долгожданного «Дракулу». Немного остыв к утру от сильных первых впечатлений, мы попытались написать для вас небольшую рецензию, хотя, разумеется, на звание театральных критиков ни в коем случае не претендуем.
Что первым приходит вам на ум при имени Дракула? Речь сейчас не о самой истории, а о визуальном ее воплощении. О лице. Поэтому уместнее будет вопрос — кто? Макс Шрек из мало кем виденного целиком, но задавшего основы жанра фильма «Носферату» 1922 года, чей образ не так давно «косплеили» в «Реальных упырях» Тайки Вайтити? Бела Лугоши из постановки Universal Pictures 1931 года? Бесконечно талантливый британец Кристофер Ли (Саруман, Дуку – кстати, тоже граф, слышали о таком)? Может быть, Гэри Олдман из культовой киноадаптации Френсиса Форда Копполы? Да-да, тот самый, в сером цилиндре и пенсне с синими стеклами, списанный с портрета Альбрехта Дюрера. В последней из перечисленных картин еще снимались Энтони Хопкинс, Моника Белуччи, Вайнона Райдер и Киану Ривз (вот уж кто действительно не стареет, впору задуматься). Кто-то вспомнил средневековый портрет господаря Валахии Влада Цепеша, собственно, явившегося прообразом знаменитого персонажа?
Но надо признать, что начинать с такого количества вопросов – дурной тон. Тем более, когда почти все они касаются кинематографа. Уж простите, но будет и еще один: а много ли театральных постановок вспоминается? Что-то подсказывает: этот вопрос смело можно считать риторическим. И пусть заядлые театралы нас поправят – не беда. Однако обессмертивший своего автора, общавшегося с Артуром Конан-Дойлем и Оскаром Уайльдом, Брэма Стокера, известный примерно всем – и тем, кто смотрел, и тем, кто читал – сюжет популяризован именно в кино.
Наши дни. Свердловский академический театр драмы. Вернее, даже так: апрель, оставшийся как будто незаметным анонс театра. Нет, Театра - с большой буквы. Того самого, перед которым фонтан, набережная и знакомый уже не только уральцам сквер. Прилетевший в мессенджер вопрос: «Видел анонс?». Ответ: «Нет, но беру!»
Июль. Те же, там же. В зале – ноль свободных мест. На сцене – разномастные стулья и полукресла классических очертаний перед не менее классическими столами, которые таят в себе множество сюрпризов. Та самая русская шхуна «Деметра». В книге ирландца Стокера, да. Кто там, говорите, правил морями? Мы видим восемь транспортировочных ящиков, в них, как выясняется, утрамбованы шестнадцать артистов, которые, выбравшись, лихо пускаются в пляс, наряженные в викторианские костюмы, цилиндры и те самые очки в стиле «стимпанк», как у Копполы, только другого цвета.
А дальше на сцене начинается калейдоскоп зеркал, визуальных аллюзий, костюмов. Сам Дракула у режиссера Даниила Ахмедова — это истинный Носферату из фильма начала прошлого века, только чуть более стильный. Инфернальный вампир меланхоличен, он немного скучает, порой откровенно тоскует и в целом больше наблюдает за происходящим на сцене, являясь, скорее, символом, нежели полноценным антагонистом. А когда он сворачивается клубочком на коленях у румынской цыганки, ребенка которой только что разорвали длинноногие вампирши, по залу шепотом пробегает имя ТогоКогоНельзяНазывать.
Нельзя не отметить невероятную образность спектакля, где даже такая деталь, как жилет одного из героев, скрывает в себе намек на его ремесло (художник по костюмам — Ольга Никитина). Огромный пласт отточенной хореографии (хореограф – Мария Сиукаева), сменяющих друг друга интерактивных масштабных декораций. Запоминающееся, яркое музыкальное сопровождение буквально погружает зрителей в транс (композитор – Евгения Терехина). А красные бархатные шторы и странные танцы в конце первого акта на секунду переносят нас в Черный вигвам Дэвида Линча. Но морок проходит, и мы вновь оказываемся в викторианском Лондоне – мрачном, но таком завораживающем, притягательном.
Не так давно в беседе с ЕАН Даниил Ахмедов рассказал, что в его постановке не будет абсолютного добра и зла. Режиссер пообещал найти хорошее в Дракуле и плохое – в протагонисте Ван Хельсинге. Для этого он выбрал необычный прием: в перебивках между сценами перед нами появляется комичная парочка влюбленных молодых вампиров, которая с каждым новым появлением влюбляет в себя зрителя. Постепенно начинает казаться, что цель этой задумки — не позволить нам погрузиться в мрачный водоворот окончательно, пока меняются декорации, но в самом конце спектакля именно эти очаровательные кровопийцы сыграют одну из ключевых ролей.
Нельзя не отметить отдельно игру Игоря Кожевина, которому досталась роль обезумевшего слуги Дракулы по имени Ренфилд. Помимо актерского таланта, давно известного свердловской публике, артист демонстрирует невероятную пластику, когда мечется по стенам вращающейся вертикально клетки, напрочь игнорируя гравитацию. Он гуттаперчевый настолько, что порой замирает сердце – жив ли?
Мы видим на сцене драматического театра визуальный спектакль, больше похожий на полноценный балет. Это действо можно назвать настоящим шоу, ярким и смелым для, казалось бы, классической сцены свердловской Драмы. Здесь сошлись и литература, и кинематограф, и хореография, и режиссура как в классическом, так и в сценографическом смыслах. Актерская игра при минимуме диалогов. Различные спецэффекты. Мастерство костюмеров и декораторов. Основательная и оттого малозаметная организационная работа. Результатом такой творческой синергии стал воплощенный на сцене аудиовизуальный декаданс.
О чем в итоге эта история – каждый зритель для себя определит сам. Переложение литературного оригинала? Эстетическая провокация? Зарисовка на тему добра и зла? Может быть, показ мод? Безусловно, на вкус и цвет все фломастеры разные. Но равнодушным не останется никто, поэтому спешите в театр.
Валентина Попова, Павел Акулов специально для ЕАН
